заговорить с Валдисом, но он, сосредоточившись на дороге, отвечал односложно, и скоро она ушла в себя. Хмель уже почти выветрился, и понемногу к ней подбиралась вся та гадость, от которой так хотелось избавиться. Она начала нервничать. Ей уже требовалось обругать кого-нибудь, а поскольку Валдис был рядом, у нее язык чесался сказать ему дерзость. Но каждый раз, когда она оборачивалась к нему и видела его хмурое жесткое лицо с плотно сжатыми губами, это желание откладывалось. Так они доехали до поворота на Циммербуде, хотя Диана этого не знала, поскольку никогда здесь не была. Проехали по широкой, но скверной дороге в город, и здесь с Дианой стали происходить странные вещи. Ей казалось, что она спит. Даже не так. Скорее, она не спала, потому что знала, что бодрствует, но едет сквозь сон. В мощной верткой машине, которой в ее прошлой жизни никогда не было, с человеком, которого она раньше не знала, она мчалась по улице, знакомой ей с детства. Эти две полосы, разделенные широкой клумбой с большими красными цветами, стройные ряды пирамидальных тополей, скрывающие милые коробки четырехэтажных “хрущевок”, в которых она провела детство, все это обвалилось на нее облаком невнятных чувств, и она уже ждала, что вот за тем домом она увидит свою школу. Но школы не было, и это немного отрезвило ее. Она поняла, что находится вовсе не в родном городе – но где? В Одессе? В Тирасполе? В Виннице? Она перестала понимать, что более призрачно – эта машина с только что разбитым стеклом, и суровым светловолосым человеком совсем не южного типа за рулем, или родной советский Ленин с вздернутой рукой на маленькой площади среди прямоугольных домов с плоскими крышами?
Циммербуде кончился, они въехали под сосны, и это чужое Диане дерево дало ей немного прийти в себя.
Она хотела спросить Валдиса, что за место они сейчас проехали? Но не спросила. Побоялась разрушить иллюзию.
Машина повернула в узкую улочку, и остановилась у дома, где от калитки шла асфальтовая дорожка, укрытая аркой виноградника.
Валдис исчез в темноте у дома. Потом в арке загорелся свет, Валдис вернулся, сел в машину и подрулил к воротам. Высокий плотный человек в футболке, джинсах и шлепанцах на босу ногу открыл ворота, и БМВ проехал на зады дома к неожиданно большому гаражу, в котором уже стояли две машины, одна – полуразобранная, чернеющая внутренностями.
Диана еще немного посидела в машине, глядя, как вполголоса, поглядывая на разбитое стекло, разговаривают мужчины. Она вдруг увидела, что они старше нее. И конечно эти люди с холодными лицами были старше наивного смешливого Саши. Строгий холодный город… Люди с бесстрастными, лишенными живых эмоций, лицами… Люди, которые говорят вполголоса даже на рынке, и вежливо улыбаются удачной шутке вместо того, чтобы хохотать до слез, как это делают в других краях…
Она вышла из машины, и мужчины замолчали. Оттого, что все сказано, или потому, что появились лишние уши? Валдис протянул ей сигареты. Она прикурила от его медной зажигалки и тоже посмотрела на пролом в стекле. На спинке сиденья отчетливо чернели три круглых дырки. Диана пригляделась и увидела, что еще одна дырка была повыше, в подголовнике. И вдруг до нее дошло, что значили эти дыры. Она
