пронизываясь сквозь густую листву деревьев. Первый робкий луч солнца заглянул в шалаш, где тревожным сном, обняв друг друга, спали юноша и девушка. Они забылись только под утро, но не любовными утехами была полна их ночь.
Давид осторожно разнял руки девушки и поднялся. И это был уже другой человек – за сутки он повзрослел на десять лет.
Тихонько вылез из шалаша, незаметного издали чужому глазу, сделал несколько упражнений. Потом разбудил Рут, осторожно поцеловав её в полураскрытые во сне губы:
– Пора, любая моя.
Девушка потянулась, не открывая глаз, закинула свои гибкие руки за шею Давида и так поднялась.
Потом, не успев согнать с лица мечтательную сонную улыбку, взглянула на возлюбленного, и остатки сна слетели с прекрасного девичьего лица. Глаза, и так огромные, казалось стали ещё больше:
– Что, что с тобой?
Давид недоумённо посмотрел на неё. Он не мог видеть, что его чёрные, вьющиеся волосы за ночь стали седыми.
Через полчаса юноша и девушка уже шли по лесной дороге. Давид вёл свою Рут в то место, в котором, он точно знал, она будет в безопасности, пока он выполняет свой долг мужчины и воина.
В Тульчине была хорошо укреплённая крепость. Евреи, зная об этом, стекались сюда со всей округи, подгоняемые слухами о необыкновенной жестокости казаков и холопов. И собралось там их несколько тысяч, и принесли они собой всё богатство, которое было накоплено ими за жизнь, золото и драгоценности.
Максим Кривонос, опьянённый резнёй в Немирове, строил дальнейшие планы по захвату городов, где можно было поживиться. Через несколько дней, когда казаки и горожане насытились кровью и убийствами в городе, приехал Кривонос к Ганже.
– Пора двигаться дальше, брат мой, люди мои волнуются, требуют крови и денег.
– Я не могу идти с тобой, меня призывает батька, он собирает силы против поляков.
– Жаль, брат, мы хорошо пощипали с тобой жидовину, да и добра добыли много.
– Я, если ты захочешь, оставлю тебе сотню казаков, в воинском деле искушённых, они и твоих людей обучат.
– Это было бы хорошо. Большинство моих привыкли только косы да мотыги в руках держать.
– А куда ты нацелился идти?
– На Тульчин, там хоть и крепость сильная, да евреев много пришло, там и богатства много.
– Ну, в добрый час, – казацкий полковник и восставший холоп обнялись и разъехались, чтобы не встретиться больше никогда.
В роскошном особняке князя Четвертинского, расположенном посреди Тульчинской крепости, собралось невиданное количество народа. В большой зале за столом и вдоль стен сидел и стоял разномастный люд. Здесь можно было увидеть польских жолнёров, кичащихся своей выучкой, седобородых еврейских раввинов, каких-то молодых людей с оружием, почтенных шляхтичей – отцов семейств.
Первым, перекрывая сдержанный гул голосов, заговорил хозяин дома:
– Господа евреи, панове! Мы собрались для
