знаете, что я не могу войти в эту часть галерки без вашего или чьего-либо еще разрешения.
– Откуда мне было знать, если вы мне об этом не сказали?
Люсьен фыркает и скрещивает руки на груди.
– Вы выглядите изможденной.
Я приподнимаю бровь, глядя на залегшие тени под его глазами.
– Я уверена, что не одна так выгляжу. Нам можно уйти?
К моему облегчению, он кивает. Как только я желаю спокойной ночи дяде – он погружен в разговор и неясно машет мне в ответ рукой, – я наконец-то могу идти.
Люсьен провожает меня. В коридорах через равные промежутки стоят темные стражники, а слуги ходят взад и вперед между комнатами, поэтому я жду, пока мы не окажемся в моих апартаментах, чтобы рассказать ему, что мне говорил Арон. Он опровергает мои страхи.
– Ему нравится заставлять людей извиваться, но также он не говорит ничего такого, чего бы мы уже не знали, – краем глаза он смотрит на меня. – Мы с отцом говорили с вами о рисках, которым вы подвергаетесь здесь, Ваша Светлость. Арон использует свой язык как оружие, но у него больше нет никакой реальной силы. И он совсем не похож на своего отца.
– Похоже, ему практически никто не нравится, – я смотрю на Люсьена, чтобы увидеть эффект моих слов. – Ты ему определенно не нравишься.
Мой служащий пожимает плечами:
– Нет ни одной весомой причины, по которой я мог бы ему нравиться. Хотя, честно говоря, мне его жаль, – Люсьен хмурится, его взгляд явно прикован к какой-то сцене, разыгрывающейся у него в голове, и мне интересно, что именно он вспоминает. – Постарайтесь быть с ним любезной, если сможете. Цель, ради которой был воспитан Арон, отнята у него. А бескрылый дворянин – это… – он замолкает, краснея.
Бескрылый дворянин – предмет насмешек. Причина для стыда. Я знаю, что именно это он собирался сказать.
Под тяжестью моего взгляда Люсьен пытается исправиться.
– Как бескрылый, Арон в опасности. Он выживает; его терпят потому, что он все еще принц. Но он уже никому не интересен. Ему нелегко видеть тебя здесь.
Он отпирает дверь, чтобы выйти.
– Он хочет, чтобы я прокатилась с ним верхом. В этом нет ничего плохого, не так ли?
На лице Люсьена мелькает раздражение.
– Конечно, нет. И вам не нужно искать моего одобрения на такие вещи: пока ваши досуговые занятия не занимают все ваше время, вы можете делать все, что пожелаете.
Он говорит со мной так, словно я ребенок.
– Я не идиотка, милорд. Знаете ли вы, сколько центнеров древесины Атратис экспортирует в другие доминионы каждый год? Или стоимость оборудования, которое мы импортируем из Риски для поддержки нашей металлургической промышленности? Потому что я знаю.
– Я рад это слышать. Но уже поздно обсуждать добычу полезных ископаемых. Вам надо поспать.
Я стискиваю зубы.
– Вам тоже, лорд Руквуд. Отправьте Летию
