это воображенный самодостаточный мир, в котором возможно то, что невозможно в мире внешнем, – прямое рациональное действие, совершенное без оглядки на традицию и на более слабые с отвлеченной точки зрения, но в реальности могущественные рациональные основания.
Подобных формально рациональных (воображенных) миров много: предприятие, на котором работают работники, не замечающие вокруг себя ничего, кроме собственно производства, кабинет полубезумного ученого или мастерская художника – все их обитатели «не от мира сего». И очевидно, что существуют религиозные локусы, в которых особые люди, движимые логикой прямого эффективного действия, мастеровито достигают своих целей. Сам факт существования подобных локусов и личности их обитателей тревожат воображение верующих тем, что они отделены от мира и «запрещены», а стало быть недостижимы в качестве образца и доступны для контакта только в рамках специальных процедур, то есть относятся к дюркгеймовской области сакрального. Это, собственно, святые68. Рассмотренный с этой точки зрения феномен христианской святости предполагает, что рационально, а значит, эффективно действующий подвижник благочестия действует так, чтобы самым верным пути достигнуть спасения. Ему принципиально безразлично, признает ли его «сей мир» святым или нет. Ему нет дела до того, как высоко будет оценен его подвиг другими. Ему даже неважно, признали ли его благочестивым христианином или христианином вообще. Но этого мало, так как «мир» должен видеть это его безразличие. Так возникает юродивый Христа ради как факт восточнохристианского агиологического воображения, как персонаж агиографического нарратива и этнографически наблюдаемое явление69.
Напомню, что мы, говоря о святых юродивых, имеем в виду не столько реальных людей и их мотивы, хотя мы не должны исключать, что выбор подобного пути (социальной роли) реально основывался на христианской формальной рациональности. Предмет нашего анализа – это скорее тот самый мир, которому «ругаются» юродивые и который рассказывает себе об этих странных, порою страшных людях, вписывая в их поступки (действование) «юродские» смыслы. Создание этих смыслов предполагает столкновение двух типов рациональности, вступающих в игру взаимного обличения в иррациональности, безумии. Подобные столкновения (вернее, рассказы о них) создают условия для актуализации религиозной харизмы, понимаемой здесь не как личные качества лидера, а как якобы неподвластная контролю общества характеристика объектов социального ландшафта70, включая, кстати говоря, институции71. И одним из источников этой харизмы может быть формально рациональная система. Ей коллективное сознание приписывает вызывающую пиетет герметичность и, соответственно, использует ее как источник не только актуальной информации, но и знания о том, что источник «неотмирного» знания по-прежнему функционирует, а доказательством этому является
Разумеется, речь идет о тех христианских традициях, где подобный институт существует. Для некоторых протестантских течений, отрицающих теологическую обоснованность существования святых как особой группы христиан, отличающихся от остальных по своему статусу, этот термин имеет иное значение: любая евангелическая община христиан для них является «собранием святых» и каждый христианин, насколько он таковым является, свят. Эта логика не подразумевает необходимости дюркгеймовского освящения социума через вынесенное за его пределы божество, работая несколько прямолинейно, но вполне рационально.
Подобная рациональная логика спасения характеризует логику монашеской и особенно отшельнической жизни (ср. смысл выражений «умер для мира», «приял ангельский чин» или практику схимы). И неспроста можно говорить о том, что юродство вышло из монастыря (туда же, кстати говоря, оно и вернулось в России XVIII–ХХ веков). Однако регулярная монастырская жизнь является попыткой скорее избежать некоторых «технических» сложностей по пути в Царствие Небесное, чем выбрать самый короткий и надежный путь, что видно уже из необходимости держать клятвы, данные при постриге.
Я подчеркиваю фиктивность этой независимости, поскольку мистификация источника легитимности действия является условием того, что это действие не будет признано инициируемым заинтересованными индивидами и/или институциями и на этом основании оспорено.
