в «ничто», таков у ж рок,
И нужно все же быть остаться
В том, чем ты был и что ты смог.
Пред смерти ликом мы лишь властны
Оставить жизнь и жить не зря.
Когда мы к смерти безучастны
Над нами властвует она.
Вот парадокс, вот жизни тайна —
Мы примиряемся тогда
С влаченьем будней, когда даром
Любовь в нас к жизни умерла.
Любовь и разум – вот страданье,
Проклятый дар! Но им лишь жить,
Его сурово испытанье:
О смерти думать – жизнь любить.
В любви – призыв быть непокорным
Привычной будней пустоте,
В любви – порыв к противоборству
Всевластью времени, судьбе.
Мир очень сложен, неизменчив,
Рок – он как есть, и надо быть…
Ты пишешь… В этом изреченьи —
Влачить лишь жизнь, но не любить.
Влачить, приняв судьбу как данность,
Склонясь пред властью пустоты,
Как будто право жить – подачка
И милосердие судьбы.
Прими, мол, червь, удел, который
Мир милосердный ниспослал,
И счастлив будь, что есть, доколе
Тебя суд смерти не нагнал.
А что с судом прикажешь делать?
Неотвратимый, будет он…
С чем перед ним предстать, где смелость
Взять перед жуткою судьбой?
Не в том, чтоб быть любой ценой
Людских сердец большая сила,
А в том, что быть самим собой,
Не преклонившись перед миром,
Пред будней тяжкой пустотой,
Мученьем дней по-адски длинных,
Пред той бессмысленной судьбой,
Что называется кончиной.
Терпеть бессмыслицу не споря —
Тут нет любви, лишь стыд и боль.
В протесте же – любовь и совесть,
Достоинство, как ты не спорь.
Так значит просто страх – подумать,
Увидеть путь, конец, судьбу,
И жить любя, творя, не «всуе»?
Как жить со страхом – не пойму.
Покупки, дети, дом, работа,
Квартиру новую купить,
Поехать в отпуск – вот забота,
Вот о чем думать, вот чем жить!
Но посреди бесчинств безумных,
Забот привычных и ролей
