значит?
– Ну не совсем, скорее твёрдая тройка, переходящая в мягкую четверку, – улыбается так мило, будто бурёнка жует травку на Альпийских холмиках из рекламы.
– Всё с тобой ясно.
– А ты, наверное, отличница? – вот любопытный какой.
– Естественно.
– Хорошо тебе.
Блямс!.. Блямс!.. Блямс!..
Моя челюсть.
Звенит звонок на урок.
***
– Доброе утро, Антон Карпович.
– А-а-а, Сонечка, Анечка, здравствуйте девочки.
Сегодня суббота, наша гимназия участвует в благотворительной акции: ученики должны пообщаться с обитателями Дома престарелых.
– Антон Карпович, я не смогу долго, у меня репетитор по ЕГЭ сегодня.
– По ЕГЭ?! Ты уже к ЕГЭ готовишься? Ну какая молодец. Конечно-конечно, Сонечка, освободишься раньше, – и остальным: – Ни у кого больше нет уважительных причин?
Кто-то «из хвоста» неуверенно крикнул, что есть, но директорский бас проглотил этот порыв:
– Вот и хорошо, остальные – до 16.00, – и повел всех ко входу. Мне нравится наш Антон Карпович, ценит стоящих людей. Я беру под руку Аньку, мы весело болтаем, пока не оказываемся в затемненном предбаннике Дома престарелых. Школьник, чья нога не ступала через порог этого места – счастливый человек. Боже мой, ну и вонища. Будто всех стариков планеты выжали в одно старое железное корыто и обдали из него. Народ автоматом зажал носы. Как назло, надела новую футболку. Однажды Анькина мама попросила нас отвести в садик её младшую сестру Светку. Мы отвели. А когда вышли из сада, воняли так, будто нас неделю в жареный лук с головой макали. Буэ-э-э. Весь день тогда от меня помойкой разило. Эх, прощай, моя новая футболочка.
На первом этаже – парковка инвалидных колясок. Ясное дело, парковочные места не разлинованы на полу. Коляски стоят свалкой. Зацепишь одну – и все колышутся хаотично, бряцая холодным металлом. Толкаются между собой покарябанными железными локтями, колесики ёрзают, скрипят в прохладной тишине мрачного здания.
– На первом лежат тяжелобольные и неходячие, – объясняет Антон Карпович. – Нам на второй этаж.
Проходим мимо черных процедурных «пещер» с надписями: «проц. каб. № 1», «проц. каб. № 2», «проц. каб. № 3», «…4», «…5», … Да сколько же их тут? Двери процедурных кабинетов распахнуты, оттуда тучной отрыжкой извергаются голоса: «хоть бы к нам тоже заглянули», «вечно мимо нас проходят», «неблагодарные». Видимо, мы – не первые, кто шарахается по выходным в этом захолустье. Голоса торкают нас на протяжении всего коридора. Где тут лестница уже?!
– Лестница! – крикнул Хрю-хрю-мишка.
«Лестница-лестница-лестница» – забилось эхо о светло-голубые стены коридора. Благотворительный пятый «Б» ломанулся к спасительным ступенькам. По законам физики лестница, ведущая вверх, должна избавить от едкого запаха и пещерных голосов. Наш табун, гогоча и цепляясь за спины друг друга, пронесся по ковровому покрытию и мигом оказался на втором этаже.
