брат! – сообщила она.
Я снял зажимы с брюк (на велосипеде я без них не езжу) и положил на столике в прихожей.
– Брат наполовину, – поправил я жену. – В нем течет кровь только моего отца.
– Ну да, Бретт Моул. Ах, Ади, он такой классный! Трудно поверить, что вы с ним родня. А ты не говорил, что он учился в Оксфорде.
Я спросил, где Грейси.
– Там же, у родителей, с дядей Бреттом, – ответила Георгина. – Он прекрасно управляется с детьми.
– Зачем он сюда явился?
– Из-за матери. Не знаю, как ее зовут.
– Стрекоза Сушеная, – усмехнулся я. – Известна также как Дорин Слейтер.
– Короче, она умерла. Вчера. И Бретт хотел лично сообщить об этом отцу. Он такой чуткий.
– Сушеная Стрекоза умерла? – Я был потрясен. – От чего, от анорексии?
– Мотоциклетная авария, – сказала Георгина.
– Как ее занесло на мотоцикл?
– Бретт говорит, что она связалась с дурной компанией.
– Да ей было лет шестьдесят по меньшей мере! Кто в таком возрасте связывается с дурными компаниями?
– Связывается, если это борнмутский отряд «Ангелов ада». – После чего Георгина придирчиво оглядела себя в зеркале, торопливо улыбнулась мне и убежала в соседний дом.
Я сел на кровать, пытаясь восстановить дыхание. Стоит подумать о Бретте Моуле, как на меня накатывает ощущение собственной неадекватности. Я хорошо помню тот ужасный день в Скегнессе, когда отец признался матери в измене, – вынужденно признался, поскольку Дорин Слейтер как раз разродилась Бреттом. Мой полубрат выше ростом, красивее и лучше образован, чем я, ему удаются все виды спорта, а занимается он чем-то загадочным вроде хедж-фондов (понятия не имею, что это такое), разъезжая между Лондоном, Токио и Нью-Йорком. И этот бизнес невероятно его обогатил.
Мать не устает рассказывать о бунгало, которое Бретт купил Стрекозе Сушеной. Якобы Дорин требуется лишь нажать на несколько кнопок – и в доме зажигается свет, шторы задвигаются, а в комнатах начинает играть музыка. И каждый раз мать мечтательно произносит:
– Как бы я хотела…
Фразу она никогда не заканчивает, но я знаю, чего бы она хотела – чтобы я купил ей такой же дом на кнопках.
Я тщательно помылся, кардиган надевать не стал, причесался и отправился к родителям.
1 час ночи
Надо же быть таким занудой! Мыслимое дело, на протяжении битых четырех часов говорить исключительно о себе! И конечно, если бы не женская активность… Всякий раз, когда Бретт уже не знал, чего бы еще о себе рассказать, мать или Георгина подбрасывали вопросик о его распрекрасной жизни, и он опять принимался молоть языком.
Про то, как его токийский унитаз смывает воду и автоматически вытирает ему задницу, и какой великолепный вид на Центральный парк открывается из окна его нью-йоркского жилья, и как он любит наблюдать за речными
