таким образом, что не страдает там, где большинству плохо. А ему и так хорошо! Жизнерадостный бомж – это другая крайность, можно сказать – иной тип брака.
Логически два подхода равноправны, но для счастья (……).
Жажда правды, тяга к познанию и любопытство – это инстинкт выживания: это потребность в адекватной и полной информации для ориентирования, действий и выживания в окружающей среде.
Ложь и умолчание – это кража моего знания, моего поступка, моего мира. Лжец – вор и убийца моего зрения и судьбы, мой смертельный враг.
II
Государство как система
1. Два муравья
Возьмем небольшой плексигласовый ящик с песком. Посадим туда муравья. Муравей побегает и начнет копать. Выроет ямку и насыплет рядом холмик.
Посадим к нему второго муравья. Они начнут копать вдвоем. И насыплют, очевидно, холмик вдвое больше.
Ну так нет – не вдвое. Втрое! Производительность труда резко подпрыгивает. Этот факт энтомологи-«муравьеведы» объяснить не могут – они его лишь констатируют.
Почему муравьи сообща делают больше, чем порознь? Допустим, что они копают одну ямку вместе, а не две по отдельности, потому что в них инстинкт коллективизма. А упираются-то больше почему? Социалистического соревнования у них нет, аккордный наряд на земляные работы не подписан.
Два муравья – это уже система. Даже два муравья – уже не сами по себе, но образуют простейшую систему.
А система – это уже не количественно, а качественно новое образование. Она не равна простой сумме составляющих ее частей. Ее возможности, мощность, эффективность выше, чем суммарные возможности ее монад по отдельности.
Под монадой здесь понимается неделимый системообразующий элемент, способный к самостоятельному существованию и сохраняющий свои свойства и вне системы: обладающий индивидуальной автономией.
Энергия системы выше, чем сумма энергий ее монад. Откуда? Арифметика здесь работает уже иначе. Один плюс один равно трем. Вступая во взаимодействие, монады «вскрывают резервы энергии», которые не проявляются вне взаимодействия.
2. Цвай камараден
Человек роет канаву. Суем к нему в канаву другого человека. Очевидно, вдвоем они выроют вдвое больше.
Тоже нет. Вдвоем они могут вытаскивать камни, которые одному вообще не под силу. Или – один долбит ломом, второй выгребает совковой лопатой, потом меняются: при смене операций устают меньше, вырабатывают больше.
Санитар тащит на горбу раненого: пыхтит и качается. Вдвоем на носилках они с теми же затратами времени и труда вынесут не двоих, а троих, четверых.
Даже два человека – это уже система, которая может больше, чем эти два человека порознь.
Мы пока не говорим о разделении труда и специализации. Мы говорим лишь о простом соединении усилий.
