можно ли тебе вино. – Она покраснела.
– Я понял.
– Ты понял, – чуть улыбнувшись, передразнила Валерия его финский акцент.
Достав из верхнего шкафчика два бокала, она открыла бутылку и разлила вино.
– Я постелила в гостевой комнате, положила полотенце и зубную щетку.
– Спасибо. – Йона взял у нее бокал.
Они молча чокнулись, отпили, посмотрели друг на друга.
– В Кумле[1] такого не нальют, – заметил Йона.
Валерия осмотрела стебли роз, поставила цветы в вазу и посерьезнела.
– Не буду ходить вокруг да около, – начала она, теребя поясок старого халата. – Прости, что я тогда такое устроила…
– Ты уже извинялась.
– Я хотела извиниться, глядя тебе в глаза… поняла, что ты по-прежнему служишь в полиции – и развела детский сад.
– Ты решила, что я тебе врал, но я…
– Дело не только в этом, – перебила Валерия и покраснела.
– Полицейских ведь все очень любят?
– Ага. – Валерия попыталась сдержать улыбку, отчего у нее сморщился подбородок, снова помешала в кастрюле, закрыла ее крышкой и убавила жар.
– Если что-нибудь нужно – скажи.
– Ничего, я только… я хотела уложить волосы и подкраситься к твоему приходу, так что пойду-ка наверх.
– Ладно.
– Подождешь здесь или поднимешься со мной?
– Поднимусь, – улыбнулся Йона.
Забрав с собой бокалы, они поднялись в спальню. Желтое платье ждало на застеленной кровати.
– Садись, вот кресло, – тихо сказала Валерия.
– Спасибо.
– Теперь не смотри.
Йона отвернулся. Валерия надела желтое платье и стала застегивать пуговки на лифе.
– Не так часто я наряжаюсь в платья. Если только летом, когда еду в город, – сказала она своему отражению в зеркале.
– Как красиво.
– Не подглядывай, – улыбнулась она, застегивая последние пуговицы на груди.
– Не могу.
Валерия подошла к зеркалу и заколола влажные волосы шпильками.
Йона смотрел на ее длинную шею; Валерия наклонилась и подкрасила губы. Взяв с ночного столика сережки, она села на кровать, стала вдевать их в уши – и встретилась взглядом с Йоной.
– Мне кажется, я так реагирую из-за того случая в Мёрбю… мне до сих пор стыдно, – тихо сказала Валерия. – Даже предположить страшно, что ты про меня тогда подумал.
– Одна из моих первых операций в качестве стокгольмского патрульного. – Йона опустил глаза.
– Я была наркоманкой.
– У каждого свой путь, так уж устроено. – Йона посмотрел ей в лицо.
– Но ты так расстроился! Я же видела… и помню, как пыталась отнестись к этому с презрением.
– У меня была только одна твоя фотография, из гимназии… ты не отвечала на письма, я отслужил и уехал за границу.
В муниципальном округе Кумла находится крупнейшая тюрьма Швеции.
