style="font-size:15px;"> – Нет, что вы, сидите, я не знала, – испуганно пробормотала я.
Но она обернулась, улыбнулась и прошептала:
– Христос родился!
«Христос родился!» – екнуло в сердце. И опять вдруг стало тепло, как тогда – с пряником…
Я посмотрела вокруг. Уже никто не шипел, не толкался. Те, кто всю службу проспал – проснулись.
Я только сейчас поняла, что тот, кто на меня все время падал во сне, – это Катерина Ивановна, бабушка-грузинка восьмидесяти с лишним лет, которая, несмотря на годы, работала в храме бухгалтером и без всяких компьютерных программ виртуозно сводила дебет с кредитом, щелкая своими огромными деревянными счетами. К сожалению, она умерла несколько лет назад.
Она стояла и улыбалась. Всем – мне, людям, Богу. И улыбка у нее была какая-то удивительно детская, чистая.
«Рождество – детский праздник», – вспомнилась мне услышанная где-то фраза. Не знаю, так это или нет, но все вокруг вдруг преобразилось.
Я сама поймала себя на мысли, что ничего уже не болит, а я сижу и улыбка у меня до ушей – прямо дурочка какая-то.
Знаете, я вдруг почувствовала, что в мир пришел Господь. И к той внушительной тете, и к бабульке, которая ругала меня за мой токсикоз и пугала бесами, и к Катерине Ивановне, и к тому истовому молитвеннику, который заехал мне по уху. Ну и что, что заехал, он же не специально! И даже ко мне Господь пришел. Ко мне лично! Пришел и коснулся наших сердец. И стало как в детстве, когда мама обнимает…
А как радовались наши батюшки – отец Евгений и отец Анатолий! О них я обязательно расскажу. Отца Анатолия, нашего духовника, потом переведут в сельский храм, но наши отношения сохранятся и мы часто будем к нему приезжать.
А тогда они буквально летали по алтарю. И будто не было усталости от долгой ночной службы. Особенно меня поразил отец Евгений. Человек-гора в облачении, он стоял и смеялся, как трехлетний мальчик. А если присмотреться, то в глазах его стояли слезы. Христос родился!
Мы причащались, потом был молебен. Помню, отец Анатолий «расшалился» и буквально окатил меня водой, вместе с моим прекрасным нарядным платьем и макияжем. Да-да… Я так хотела быть в Рождественскую ночь красивой, что даже марафет навела.
Все поздравляли друг друга. Тут же в храме пели колядки.
Колядки… С ними у меня приключился конфуз. Колядок я раньше никогда не слышала и не знала, что они поются на украинском языке. Зато я знала про раскол, про Филарета и про то, что в храмах «Киевского патриархата» служат «на мове».
И вот, услышав в нашем храме «богослужебные песнопения на украинском» (а именно так я восприняла колядки), я решила, что наши батюшки «попутали берега» и ушли в раскол. Я подскочила к отцу Анатолию и начала возмущенно выяснять, в чем, собственно, дело. Он долго смеялся, когда наконец понял, о чем я.
А колядки я в итоге очень полюбила. Жаль только, что здесь, в Москве, эта
