его …
– Я сейчас зубы ему выбью, может тогда стошнит?
От неожиданности меня и, правда, стошнило. Он шутит, да? Ему весело? Но Руслан не смеялся, его черные глаза сверлили меня, обжигали яростью. Темные брови сошлись на переносице, взгляд стал тяжелым.
– Ты с ним спишь?
Я, казалось, получила под дых.
– Хочешь, я сам его об этом спрошу?
– Убери руку, я хочу пройти. Я не намерена отвечать на твои наглые вопросы.
В этот момент из туалета вышла его девка. Она посмотрела сначала на Руслана, потом на меня. Ее тоненькие бровки поползли вверх, и, открыв тщательно прорисованный ротик с пухлыми губами, кукла спросила:
– Что здесь происходит, Рус? Чего эта баба на тебя так пялится?
Баба? Как эта свиристелка меня назвала? Кровь бросилась в лицо. Шлюшка малолетняя. Но я собрала всю волю в кулак и промолчала.
– Ир, иди за стол, я сейчас приду.
Круто. Ну, наглец. Ее значит за столик, а со мной еще не закончил. Мне не верилось, что я участвую в этом фарсе.
– Рус, я не поняла, о чем тебе говорить с этой…
Деваха одарила меня презрительным взглядом, явно недоумевая, о чем можно разговаривать с такой теткой, как я. Я явно до уровня Царевых не дотягивала. Меня это кольнуло, и я не сдержалась:
– Люди иногда могут о чем-то разговаривать. Рот не всегда предназначен для минета.
Ее глаза округлились.
– Это что она только что сказала? А, Рус?
С изумлением я увидела, что Царев – младший усмехнулся.
– Давай, Ир, иди.
– Нет, ты слышал, что эта лохудра сказала?
Руслан схватил Иру под локоть и оттолкнул в сторону.
– Я сказал – пошла вон. Пусть Серый отвезет тебя домой.
Ира с трудом сдерживала слезы, но возразить не посмела, покорно пошла к столу. Мне даже стало ее жаль, только жалость была немного злорадной. Я сама себя не понимала, я кипела от злости и в тот же момент радовалась, что это ее, а не меня, прогнал этот юный наглец, который теперь смотрел на меня, улыбаясь и жуя жвачку.
– Насчет минета мне понравилось.
Я ударила его по лицу резко, безжалостно, даже ладонь обожгло болью, и скрылась за дверью туалета. Раздался удар, наверняка кулаком, но я закрылась изнутри и облокотилась спиной о стену. Меня трясло, как в лихорадке. Наглый пацан, сволочь самоуверенная, кобелина, самец несчастный. Что он о себе возомнил? Скотина. Я не его Ирочка, со мной он в таком тоне говорить не смеет. Черт, куда я лезу? Мы слишком отличаемся друг от друга, говорим на разных языках, мы живем в противоположных измерениях. Я никогда не стану такой, как его Ирочки, Светочки, Танечки, Верочки. Никогда.
Я осторожно открыла дверь и, убедившись, что за ней никого нет, вышла в зал кафе. Руслан и его дружки, видимо, уехали. Но и моего собеседника тоже не было. Я выбежала на улицу и увидела Максима, он прижал руку к лицу, задрав голову.
– О, Господи, – простонала я, увидев, что его пальцы
