что они огрызались так, как это делаешь ты, словно у тебя есть на то сраное право? Посмотри на меня. Я Даковаш. Я украл – когда был молод, когда весь этот драный мир был молод, – я украл огонь у Высших Богов и выковал из него новое оружие против них. Я командовал ангелами в бою, вызвал из тьмы демонов с крыльями летучих мышей, чтобы свергнуть старый порядок. Я пересек пустоту, словно песенку спел, чтобы этот старый порядок наконец рухнул. Я сломил ублюдков в битве над изгибом мира, когда никто другой не смог – и не захотел – этого делать. И ты вознамерился меня осуждать?! Из-за пятнадцатилетнего болотного отродья, которому не хватило духу поднять меч и защитить свою сраную жизнь? А что я должен был сделать? Научить его драться?! – Соленый Владыка вскидывает руку и скрюченными пальцами рубит тьму в пароксизме раздраженного недоверия. Где-то позади него, в Серых Краях, грохочет гром. – Что? Найти какой-нибудь гребаный монастырь где-нибудь на горе, заплатить за его питание и жилье в течение десятилетия среди добрых монахов-воинов – и все ради того, чтобы он вошел в силу, исполнил свое предназначение и стал Избранным? Не мели ерунды, Эскиат. Ты правда думаешь, что все устроено так?
– Я не знаю, как оно устроено, – невыразительным голосом отвечает Рингил. – Это ведь ты здесь повелитель демонов.
Рука Соленого Владыки падает.
– Тогда поразмысли на эту тему, почему бы и нет? Примени свой безупречно вышколенный ум ко всем бредовым легендам о «герое с великой судьбой», которые вы, люди, обожаете друг другу рассказывать. Ты действительно думаешь, что в этом мире, на этом шарике из грязи, похожем на скотобойню, где войны и лишения повергают народы и государства в бесчеловечную жестокость и невежество, где власть имущие обучают сыновей науке смертоубийства, а дочерей обрекают на воспроизводство, пока утроба не треснет – ты правда думаешь, что богам такого мира нечем заняться, кроме как тратить долгие годы на подготовку какого-нибудь выбранного наугад худородного придурка, чтобы потом вершить его руками свои грязные делишки?
– Я… – Рингил подавляет внезапный порыв оглушительной дерзости, вспыхнувший внутри как пожар, – …понятия не имел, что время – столь драгоценный товар среди членов Бессмертного Дозора.
Тишина пульсирует среди камней, окутанных мхом и туманом. Потом Даковаш хмыкает, будто вспоминая о чем-то неприятном.
– Мало кто теперь нас так называет.
Рингил пожимает плечами.
– Мало кто умеет читать. И мало кого волнуют события за пределами тех, что помещаются в его куцую избирательную память.
Кажется, в ответ на это тень улыбается.
– В твоих словах я слышу горечь, герой. Неужели?.. Рингил нервно взмахивает рукой, борясь с вновь подступившим холодом в костях.
– Но ведь не я жалуюсь на отсутствие благоговейного трепета, верно? А также на нехватку времени для воплощения моих бессмертных замыслов.
Опять тишина. Обрамленный с обеих сторон безмолвными монолитами,
