Вышиньский явно не доверял ей, и справедливо – ее донесения для тайной службы полны яда и желчи, источаемых в отношении архиепископа, которого она считала заносчивым человеком и комедиантом. Однако в беседах с ксендзом Скородецким – еще одним соузником Вышиньского – она высказывалась о примасе в противоположном духе, всемерно выражая тревогу за его судьбу (об этом известно из донесений Скородецкого, который тоже был сексотом)279. Когда же сестра Мария была собой: ненавидя примаса или заботясь о нем? А когда был искренен Кульчицкий? Оба они не по доброй воле пошли на сотрудничество с органами, но, раз начав «стучать», проявили в этом немало рвения.
Известие о повышении застало Войтылу на сплаве по Мазурским озерам. К счастью, отправляясь в поход, он оставил адрес для корреспонденции. Под документом стояла дата – 4 июля, день освящения Вавельского собора. Знаменательное совпадение! Растерянный, он помчался в Варшаву, где встретился с примасом и робко заметил ему, что слишком молод – всего 38 лет. Вышиньский ответил новоявленному епископу: «Эта слабость быстро лечится. – И добавил в духе Сапеги: – Прошу не противиться воле Святого отца».
Потрясенный известием, Войтыла несколько часов, распростершись крестом, молился в часовне конгрегации урсулянок Сердца Иисуса в Агонии, рядом с Вислой, за университетским собором святой Анны. Затем ночным поездом отправился в Краков, повезя митрополиту Базяку уведомительное письмо от Вышиньского. «Habemus papam», – весело представил архиепископ нового помощника своему штату. Войтыла попросил у него разрешения вернуться на сплав. «Вряд ли это теперь уместно», – ответил Базяк. Удрученный запретом, Войтыла бросился во францисканский костел, чтобы среди прекрасных фресок Юзефа Мехоффера отслужить крестный путь. Затем, набравшись храбрости, повторил свою просьбу архиепископу. «Пожалуйста-пожалуйста, – согласился, наконец, тот. И добавил с усмешкой: – Но прошу вернуться на рукоположение». На обратном пути Войтыла не сомкнул глаз: всю ночь читал «Старика и море»280.
Двадцать восьмого сентября 1958 года, в день святого Вацлава, покровителя Вавельского собора, Базяк рукоположил его – самого молодого прелата в Польше. Рукоположил как раз в соборе, чего не случалось с 1926 года. «Твой девиз?» – спросил он Войтылу. «Totus tuus», – ответил тот. «Всецело твой» – слова Гриньона де Монфора из его молитвы Богородице: «Я всецело Твой, и все мое – Твое. Я весь, целиком, принимаю Тебя. Дай мне свое сердце, Мария!» Totus tuus – этот лозунг будет потом красоваться на гербе архиепископа Войтылы. Ныне это имя носит краковская улица, на которой возвышается гигантский центр Иоанна Павла II.
Жизнь устроила новоявленному ауксилиарию жесткую проверку, бросив на новохутскую «амбразуру». Он не спасовал – вопреки ожиданиям, действовал напористо, словно показывал всем: прежняя отстраненность – осознанный выбор, но если надо, могу и поднять
