style="font-size:15px;"> – Это что еще такое? – спросил Михайла про Архипку.
– Хочу на службу к нам в приказ определить, а пока вот откармливаю, – отшутился подьячий. Потом он благословил трапезу и все же рассказал про Архипкин подвиг.
– А что, батюшка, может, отрок на Земском дворе и впрямь пригодится. Грамоте знает? – спросил сын.
– То-то и оно, что ни в зуб толкнуть.
Архипка покраснел.
Как следует поев, Михайла, по отцовскому примеру, расслабил пояс.
– Ты у нас ночуешь? – спросил Деревнин.
– Да. Хочу две рубахи взять, да портов две пары, да подушку – Семеновне обещал.
Семеновна была матерью его друга Никиты.
– Что ж, у Вострых подушек мало?
– У них дед болеет, сидеть может, лишь подушками обложившись.
– Поди, уж на ладан дышит… – Деревнин вздохнул, деда того он знал очень давно, сам был парнишкой, а Вострый уже бороду с проседью носил.
Михайла развел руками – похоже, дело шло к панихиде.
Женщины убрали со стола, Марья выдала Архипке его войлок, выдала тулуп – укрыться, когда ближе к утру печка остынет, парнишка лег в самом теплом месте и стал слушать беседу старших.
– А теперь расскажи, чадушко мое ненаглядное, кто поселился на Крымском дворе и для чего те люди приехали, – потребовал Деревнин.
– Они, батюшка, киргиз-кайсаки, вроде ордынцев, да не совсем, – несколько удивившись, ответил сын.
– А какой веры? Муллу с собой, чай, привезли?
– Муллу привезли. Он с нашим, московским муллой сошелся. Нашего к нему пускают, а его со двора – нет, не выпускают…
– Как, у нас и свой есть?
– В Татарской слободе, а ты не знал?
Деревнин пожал плечами – мог бы и догадаться, хотя на Москве много крещеных татар, которым мулла без надобности.
– Сказывали, с крыши сарая уже пять раз в день кричит, зовет молиться, – продолжал сын. – Еще откормленных лошадей привели – резать на мясо. А баранов им наши татары пригонят.
– Так на что они сюда всей ордой притащились?
Михайла задумался.
– Может, ты, батюшка, помнишь, в котором году мы Кучум-хана воевали?
– Да мы уж лет пятнадцать с ним воюем. Погоди-ка… Его наши казаки разбили в тот самый год, как царевич Иван скончался. Но ты про Ивана помалкивай – сказывали, покойный государь его так посохом ударил, что оттого смерть приключилась.
Михайла покивал. Необходимость молчать о многих делах он в Посольском приказе уже усвоил.
– А на что тебе Кучум-хан? – спросил Деревнин.
– На его стороне воевал Ораз-Мухаммад, то ли киргиз-кайсацкий царевич, то ли вроде царевича, то ли целый султан, поди разбери, как у них там, в орде.
– Это все я помню…
На самом деле – почти не помнил. Но как это сыну показать?
– Тот
