затолкал в матрас свой старый кожаный пояс. Потом опять лег.
Он улыбнулся чему-то в темноте.
На следующее утро Вильяму выдали осла и два вьючных мешка с книгами для аббата Хуберта из Сен-Дени. Он пробежал взглядом по названиям: Изидор из Севильи, иллюминированный экземпляр «Уложений святого Бенедикта», «Символ веры» святого Августина… Потом, на дне первого мешка, Вильям увидел странную книгу, она казалась потертой и скособоченной, словно была сработана не в монастыре, а чьими-то неумелыми руками. Он было потянулся за ней, но аббат, который внимательно наблюдал за Вильямом, остановил его:
– Будь добр поторопиться, юный Вильям. Тебе многое предстоит сделать.
Вильям положил книги на место, попрощался с аббатом, потом с любимым братом Жеромом.
– Не бросай учебы, Вильям, – сказал брат Жером, – и будь поосторожней.
– Ладно, – отвечал Вильям.
– Что именно «ладно»? – спросил брат Жером. Вильям улыбнулся.
– Я не брошу учебы.
Жером разражается смехом.
– Он и вправду это сказал! Вот шалопай! Он трясет своей белой бородой и вздыхает.
День был холодным, небо – серым, как сырая шерсть, но Вильям в жизни не чувствовал такой свободы. Он мог пойти куда угодно, делать все, что угодно. О, разумеется, он отправится туда, куда велел ему аббат, и выполнит все, что поручено. Но никто не будет надзирать за ним, никто не будет говорить, что он делает все не так. Он сам себе хозяин. Удивительное, прекрасное чувство.
Вильям миновал крестьян, трудившихся на полях аббатства, и их темные крошечные хижины, стоящие вдоль дороги. Он гадал, на что похожа их жизнь. Он гадал, столько ли среди них лжецов и бездельников, как утверждал брат Бартоломью.
Внезапно двери одной из хижин отворились и из них вышла молодая женщина. Дочь Евы! – подумал Вильям. Она была высокой, с густыми каштановыми волосами, и один только вид ее заставил Вильяма почувствовать себя странно. Возможно, отец Бартоломью был прав. Возможно, она и впрямь владела какой-то сатанинской силой. Он прибавил шагу.
Вперед, к лесу Мальзербе.
У природы свои способы предупредить об опасности. Не подходи, не пробуй, не трогай!
Иногда она предупреждает, показывая яркие желто-черные полоски. Иногда – обнаженные клыки. Иногда это просто такое чувство. Чувство, говорящее: «Уходи. Ты здесь чужой!»
Так и с лесом Мальзербе. Темный, как сумерки, – даже в полдень. Деревья нависают над тобой, ручьи не журчат, они рычат, а животные, перекликаясь, словно предупреждают о неминуемой опасности.
Сперва ты начинаешь следить за тенями. Их больше, чем должно. И они тянутся следом за тобой.
Потом ты замечаешь глаза. Алые глаза, глядящие на тебя из темноты. И когда тебе повсюду начинают мерещиться глаза, ты хочешь повернуться и бежать прочь. И верно, многие так и делают. Но не Вильям. Он все дальше углублялся в лес.
Лягушки сердито квакали на юного послушника, и каждый их крик звучал, точно проклятье. Крупные насекомые,
