сильный. Но позволь узнать, сколь уязвима твоя плоть перед стрелами?
За ее спиной трое извергов подняли свои короткие луки, нацелив стрелы прямо в сердце Вильяма.
Вильям отступил на шаг. На земле рядом с ним лежала оброненная одним из противников мощная булава. Он медленно потянулся к ней, не спуская взгляда с лучников.
Но затем он вспомнил слова аббата. Никакого оружия. Ничего, кроме плоти и кости.
Он отступил на шаг. Тетива заскрипела. Еще шаг. Луки натянулись до отказа.
Теперь Вильям очутился рядом с ослом.
– Стреляйте! – взвизгнула Нечестивая.
В то же мгновение Вильям пригнулся, ухватил осла за ногу и со всей силы дернул.
Нога животного отделилась от тела.
Что звучит чудовищно. Но вы будете рады узнать, что осел ничего не почувствовал. Он просто стоял, таращась на деревья.
Быстрый как молния Вильям замахал ослиной ногой. Стрелы попадали в плоть осла.
Изверги застыли как вкопанные. Осел захромал на трех ногах прочь и стал щипать траву на обочине.
Вильям занес четвертую ногу над головой и пошел на приступ.
Угрожая своим оружием. Оружием из плоти и кости.
В один миг он оказался среди врагов, размахивая ногой, точно чудовищной дубинкой. Он сбил ей крайнего лучника и швырнул его на двух других. Враги бросились на него, и вскоре все, что можно было разглядеть, – это груда шевелящихся тел, взлетающая над ними ослиная нога и брызги крови – ярко-алой, ослиной, и темно-алой, человеческой.
Наконец на тропе осталась стоять лишь одна Нечестивая.
Вильям вновь занес ногу над головой.
– Ну? – спросил он. – Что ты теперь скажешь?
Но Нечестивая не сказала ни слова. Она просто повернулась и бросилась бежать.
Так что Вильям остался стоять среди груды мертвых извергов, в одних лишь подштанниках с украшенным золотом поясом. Он огляделся, помолился за упокой душ убитых, подобрал заляпанные кровью кожаные мешки и, наконец, подошел к ослу. Он приставил ослиную ногу обратно на место, и та тут же приросла.
И вот Вильям пошел через лес Мальзербе, ведя за собою довольного осла, и так они и пошли дальше в Сен-Дени.
За столом воцаряется молчание.
Я говорю:
– Этого не могло быть.
Маленькая монашка пожимает плечами:
– Но так и было.
– Он забил их до смерти ослиной ногой?
– Я такого в жизни своей не слышала, – вставляет Мари.
Обернувшись к старому монаху, я пытаюсь справиться с нахлынувшим раздражением.
– Жером, ты божий человек. Как ты полагаешь, то, что сотворил Вильям, – чудо?
Жером пожимает плечами:
– А как это иначе назвать?
Тогда я осторожно спрашиваю:
– Не хочешь ли ты сказать, что он – святой?
Жером
