обрисуем обстановку. Мы в маленьком домике, где живут Батшеба и Мойше и их сын Якоб. Тот, которого так разыскивают.
Так вот что я должен сказать о Якобе. Вообще-то его почти все сторонятся. Он очень мягкий. Очень вежливый. Но он немного странный. Ему, думаю, легче держать себя со взрослыми, чем с другими детьми. Так или иначе…
Так, кто у нас еще? Ну, во-первых, я сам. Потом, рабби Исаак. И молодой отец по имени Леви со своим маленьким сыном.
Леви не по себе. С его малышом, всего пяти лет от роду, не все в порядке. Вот почему мы все здесь собрались. Чтобы попробовать ему помочь.
Леви стоит, переминаясь с пятки на носок.
– Он делает так уже несколько месяцев. Я не понимаю почему. Его мать не понимает почему. Ее мать не понимает почему, а уж ей-то известно все.
Потом это происходит.
Малыш, сын Леви, изо всех сил зажмуривает глаза, а потом широко распахивает их, словно всматривается в иной мир.
– Вот! – кричит его отец. – Он опять это делает.
Мы смотрим, и, должен признать, это выглядит так странно, так… неестественно… что нам становится страшно.
– Он часто так делает? – спрашиваю я.
– Постоянно, – отвечает его отец.
Рабби Исаак жует край своей бороды.
– Страшно сказать, – говорит рабби, – но он может быть одержим.
Леви стонет и начинает раскачиваться сильнее, на носок, на пятку, опять на носок.
Но Батшеба одергивает рабби:
– Какой позор! Суеверный старик! Он же совсем ребенок! Он не может быть одержим!
– Злые духи могли войти в него ночью, – отвечает рабби, – проскользнуть сквозь открытое окно.
– Чушь, – фыркает Батшеба, – с чего бы это духу лезть в окно?
Мойше шепчет:
– Христиане говорят, что в этих лесах живут какие-то изверги. Старая раса, старше даже, чем мы, и они крадут детей и растят их, как рабов, а на место наших детей подбрасывают свое злосчастное потомство. Может, это просто крестьянская сказка, но в наши дни кто может знать…
– Про этих злых духов или извергов хоть что-нибудь говорится в Торе? – возражает Батшеба. – Что, Господь уже измыслил для нас новую казнь? Старых недостаточно?
– Вот! – Рабби Исаак показывает на мальчика. И точно, он опять это делает. Сначала зажмуривается, потом открывает глаза широко-широко. Я мог бы поклясться, мальчик одержим. Чем еще объяснить это?
Мы, старшины общины, стоим, теребя наши бороды, а рабби еще и жует краешек своей.
– Можно о чем-то спросить? – раздается тихий голосок из темного угла комнаты. Голос принадлежит Якобу.
Рабби хмурится:
– В чем дело, дитя?
– У меня вопрос.
– У меня много вопросов, Якоб. Что, у тебя только один? И какой же?
Но Якоб отвечает:
– Он не к тебе.
Рабби выглядит оскорбленным. Якоб проходит мимо
