за столами, тоже двигались в такт музыке: кто-то качал головой, кто-то топал ногами, кто-то махал руками, а кто-то и всем корпусом извивался вместе с танцующими.
Потихоньку вся эта плавная музыка, эти стягивающие движения, духота, куча смешанных в единый угарный газ запахов и больше всего алкоголь начали расплавлять Татьянино сознание. Девушка уже лежала головой на барной стойке. Ей уже было плевать, что стало с ее любимой шляпой, и с сумочкой, и, наконец, с ней самой. Вдруг она почувствовала сзади объятие чьих-то потных рук. Кто-то что-то говорил ей на ухо, наподобие “Привет, красотка! Отдыхаешь?”. Потом она услышала знакомый, но едва узнаваемый за приступом гнева голос бармена. Руки тут же отлипли от нее. Где-то на заднем фоне девушка еще различала звуки музыки вперемешку с криками. Видимо, случилась небольшая перепалка. Потом сухие мягкие руки подняли ее голову, бармен что-то озадаченно говорил ей в лицо, но Татьяна уже не разбирала и отключилась.
***
Первым, что в ней проснулось, был желудок. Он заурчал вперед того, как она открыла глаза. А потом о себе сразу же дала знать голова, точнее раскалывающаяся на тысячи мелких кусочков черепная коробка. Складывалось стойкое ощущение, что мозг весь вытек и внутри образовался вакуум. Голова кружилась, как в невесомости. По крайней мере, Татьяна так себе невесомость представляла. Девушка перевернулась на бок и только потом открыла тяжелые глаза, которые, явно, до сих пор были опухшими. Постельное белье пахло очень химическим морским ароматом кондиционера не лучшего качества. Она поморщила свой маленький носик и протерла руками глаза. Приподнявшись на локте и схватившись за голову, она осмотрелась.
Татьяна лежала на раздвижном диване, стоящем вдоль стены напротив окна, зашторенного плотными портьерами шоколадного цвета. Стены были светлые, с едва различимым геометрическим узором на обоях. Кое-где обои начали отклеиваться. Пол был покрыт потертым древесно-серым ламинатом. Сбоку от дивана стоял компьютерный стол с ноутбуком и всякой мелочью. Стол был из ДСП, цвета дешевого дерева, противно желто-коричневый с узором, имитирующим фактуру доски. Над ним висел плоский, но масштабный телевизор. Провода от него уходили куда-то вниз под стол. Посредине стены стоял трехстворчатый шкаф-купе с одним зеркалом. А за ним, по правую сторону окна, находился стеллаж с книгами, разными сувенирами, мятой бумагой и разбросанной канцелярией (сломанными ручками, погрызенными карандашами, полу обрубленными мелками и даже акварельными красками). С другой стороны окна стояла кровать, точнее кресло-кровать. И на ней кто-то спал. Татьяна непроизвольно громко ахнула и тем самым разбудила его.
Парень резко вскочил на постели и начал в испуге оглядываться по сторонам. Потом его взгляд поймал Татьянин силуэт, и они оба вскрикнули.
– Это что, твой дом? – спросила Татьяна, немного успокоившись, признав в незнакомце вчерашнего бармена.
– Ага, – кивнул он, немного ошеломленный. Кажется,
