конности, как Вечный Зов в светлое будущее.
«Какое, какое радио?!» – усмехнетесь вы.
А такое, волшебное!
Есть волны, которые летят, наполняя эфир, пока с приемником не встретились. И слышит их человек ушами. А для некоторых человек сам как приемник, ушами не слышит, но обращаются они к человеку из среды его самого, тайно, шестым чувством, вселяя уверенность и готовое мнение на все случаи жизни, даже если человек никогда об этом не слышал и знать не знал за пару минут до этого. Слышать не слышал, а знает, видеть не видел, а представляет, щупать не щупал, и ощущение, что вот только что в руках подержал. А уж если волна похвалила – крылья за спиной вырастают, силушка прибавилась – и море такой силушке по колено, успокоила – и даже смерть не страшна. Или: посовестила, поругала, поставила на место – и придавил человека камень. А еще наставляет: перед кем голову склонить, перед кем на колени упасть, а кому лучше сразу отворот-поворот дать, послать, куда Макар телят не гонял, чтобы беды не случилось.
И ни одна такая радиопередача без голоса Идеальной Радиоведущей не обходилась. Вселяла она в души подданных надежды и чаяния, а другие голоса проникновенно вторили, нахваливая Прелесть, Святость и Праведность Идеальной Женщины. И помнил человек только то, что есть такие Благодетели, с которым даже самая хреновая жизнь – медовый пряник.
В общем, Наставница, Утешительница, Мерило сердечных помыслов…
Лица Идеальной Женщины, скрытого туманной далью, в той части государства, где жила героиня повествования, никто из местных не видел, а спросить, святую правду вещают или пиарят Государыню, было не у кого. Нечасто заезживали в такую даль столичные гости, могущие похвастать знакомством со столь Совершенной Особой, но даже тут, на другом конце государства, никто в истине радиоволн не сомневался, потому как все говорило в пользу ее существования. Образ жизни Святая Женщина вела активный, умудрялась отвечать вопрошающим на все их мысленные вопросы еще до того, как прозвучал сам вопрос. И никто не решался оспорить радиоистину, ибо: только еретик подвержен сомнениям, когда все говорят «белое», а он, бац, и зрит «черное», (да еще вслух!), и мнится ему, что общество состоит из дураков, ковыряющих сопли в носу.
«Только я один умный» – это неуважение к обществу, звездная болезнь.
Какой же умный, если думаешь, что Благодетели перед тобой начнут держать ответ, да еще на провокационные и неудобные вопросы?
Спустись с небес!
Мудрость Интернационального Спасителя гласит: «Общество разве враг себе? Оторви правую руку, выколи правый глаз, если члены твои отрывают тебя от общества, а если не против общества, общество от греха очистит. А что такое общество? Истинно, Благодетель – голова его. А коли голову похулил, остальное разве осталось незапятнанным?»
Вот и выходит – сам дурак!
Еретик – клеймо на всю жизнь, а крамола – вещь заразная. Вечно они совали свои любопытные носы, куда их не просят, подрывая веру в бога, царя и отечество. И некоторые еретики так доставали народ, что Благодетелям приходилось изолировать еретиков от общества, чтобы не смущали шепелявыми ртами неискушенные умы, вещая о какой-то своей, непатриотичной и вредной для государства истине, порочащей честь и достоинство Благодетелей, на которых прочно стояло государство.
Наверное, на принудительное лечение…
Но чаще еретики тихо самоустранялись, признаваясь в посмертных записках, написанных кровью и корявым почерком: «Меня замучила Совесть!». И посмертная их изобретательность не поддавалась никакому объяснению, поражая глубиной нанесенного себе вреда. Бились головой о стены, ломали себе ребра, травились ядом, даже умудрялись удавиться со связанными руками, а бывали случаи, когда глотали радиоактивные металлы, чтобы не рвать волосы от раскаяния руками.
Добровольцев, желающих отправиться на принудительное лечение, было немного, и смеялся народ, когда очередной еретик приставал к нему с уговорами взглянуть на правду.
На какую правду?
Где она – правда?
Да разве ж есть, если у каждого своя?
А еще была Идеальная Женщина Матушкой всего царства-государства. Имя у нее такое было – Величество. По батюшке с матушкой, наверное, как-то по-другому звали, но радио об этом ни разу не обмолвилось. Зато с таким именем – все знали! – есть у них Царица!
А при ней, естественно, имелся Идеальный Мужчина – Царь-батюшка.
О Его Величестве знали все больше по директивам и указам, по радиопредвестию, которое вдруг становились бытием.
Ох и трудно было за Величествами угнаться! Фантазия у них казалась неистощимою, а головой Его Величества Ее Величество крутила так неожиданно и непредсказуемо, что в государстве невольно забывали, в какую сторону только что смотрели. То производительность повышали, чтобы
