орой зависят и судьбы человека и судьбы Рима. Одна только история: Тит Анний Милон, бывший претор, обвиненный в убийстве Публия Клодия Пульхра, перешедшего из патрициев в плебеи карьериста-популиста, сначала сам прочел речь в защиту себя. Цицерон Клодия ненавидел; зато его любил поэт Катулл, влюбленный в его сестру Клодию, названную им Лесбией, – равное количество слогов позволяло посвященным подставлять в стихи ее имя – и Катулл поэтому невзлюбил Цицерона, обозвав его «лучшим всех адвокатом»: слово «всех» сразу относится к двум словам, и получается, что Цицерон хочет быть лучше всех, а в результате заступается за кого попало. Защитить себя не удалось: стычка на суде между сторонниками обвинения и сторонниками защиты заставила Милона бежать, переодевшись в рабскую одежду. Начались беспорядки по всему Риму, и Милон уже был привлечен к настоящему суду, выступил Цицерон, но неудачно – вероятно, потому что ему было отведено меньше времени, чем он просил. Милон был отправлен в изгнание в Массилию, нынешний Марсель, но потом не раз перечитывал речь Цицерона и так восхищался ею, что говорил, что сама речь устроена так, что во всех случаях привела бы к его оправданию. Для нас эта логика непонятна: мы привыкли, что риторика приспосабливается к обстоятельствам, а здесь обстоятельства приспосабливаются к риторике. Для нас риторика – лишь эпизод политической жизни, а здесь политическая реальность оказывается лишь необязательным эпизодом риторики. В этом смысл шутки русских авторов «Сатирикона», вынесенной в эпиграф: в труде «Об ораторе» Цицерон доказывал, что оратор не может без публики, как флейтист без флейты – имея в виду, что ему не только надо исполнить свое произведение, но хотя бы на миг утешить свою душу, и тогда всеобъемлющая гармония публики и оратора, эта игра тонкой флейты, сделает всю политику лишь рядом необязательных эпизодов.
История европейской культуры чаще была сопротивлением Цицерону, чем подражанием ему. Эразм Роттердамский в диалоге «Цицеронианец» (1528) высмеял интеллектуала, выучившего наизусть всего Цицерона и весь дом уснастившего его драгоценными портретами, чтобы видеть кумира даже во сне. Собеседник заметил, что если каждую ночь из года в год цицеронианец занимается исключительно текстами Цицерона, то пока он стремится уподобиться оратору, жена родит детей от кого-то совсем не подобного ему. Родовитость книжная, культурная генеалогия, резко дискредитирована: гармония книг и публики разрушена вторжением неприглядной жизни. Совершенная уже карикатура на Цицерона – явленный просвещенным читателям в середине XVIII в. Тристрам Шенди Стерна – резонер, не понимающий, сколь неуместны его стройные рассуждения.
Такое сопротивление Цицерону началось еще при жизни, Плутарх сообщает, как Марка Туллия все обвиняли в неумеренном бахвальстве. И оно же продолжалось потом из века в век: Петрарка был разочарован суетливостью его писем, разрушающих монументальный образ государственной мудрости, а Монтень говорил, что Цицерон был «хорошим гражданином», но не «выдающейся душой». В чем-то это сопротивление Цицерону напоминает сопротивление Пушкину в русской культуре: что Пушкин слишком «антологичен», слишком гармоничен, что он тоже хороший гражданин города поэзии, но не выдающаяся душа поэта-обличителя. Даже Гоголь говорил, что Пушкин устарел, потому что уже нельзя в поэзии брать «картинной личностью характера… гордостью движений своих» (как это напоминает обвинения Цицерона в тщеславии!); а затем критическая мысль научилась обходиться без Пушкина, оставив его лишь для школьной программы. Но заслужил ли Цицерон такое сопротивление?
Цицерон родился в 106 г. до н. э., в предгорном Арпино, на древних землях латинян, как и старший его на полвека полководец Гай Марий, начинатель гражданской войны 88 г. до н. э против Луция Корнелия Суллы. Цицерон, на дух не переносивший Суллу и его сторонников, всегда прославлял Мария, с которым был в свойстве (впрочем, в свойстве и с Каталиной), считая, что хотя оба полководца равно казнили соотечественников без жалости, Сулла был ленив духом, а Марий – трудолюбив и храбр в каждом поступке. Марий действительно был честен и запрещал обиду слабых: например, когда его племянника убил легионер, которому тот учинил насилие, Марий повелел полностью оправдать убийцу.
В Рим Марк Туллий попал только в 15 лет, и стал учиться сразу у многих учителей. Когда началась вышеупомянутая гражданская война, Цицерон впервые обратился к созерцательной жизни, не присоединившись ни к одной из сторон, но проводя дни и ночи за свитками, потом, после победы Суллы, он уверял власти, что просто скрывался от мобилизации сторонниками Мария. Как только в великом Городе установилось спокойствие, Цицерон начал выступать в качестве адвоката. Труд молодого адвоката не следует недооценивать, даже если в его ведении были частные иски. Дело в том, что после гражданской войны все древние роды утратили свое влияние: погибли лучшие их представители, была разрушена привычная солидарность. Выиграть судебный процесс и тем самым доказать, что справедливость на твоей стороне – значило сразу резко повысить себя в глазах Рима и мира, и может быть, приобрести то влияние, которым не обладали даже самые влиятельные предки в роду. Правда, Сулла стал с подозрением коситься на успешного адвоката, явно приобретшего политическое влияние не по возрасту, и
