холода не ощущали, они привыкли. Вычистив горшки снегом, девочка вернулась в дом и села причесываться.
Старая няня, которую все продолжали называть по-молодому – Маришей, кончив молитвы перед закопченным ликом Богородицы, взяла гребень и повернулась к усевшейся на табурете Асе. Когда нянька справилась с упрямыми, пытающимися закрутиться в кольца густыми Асиными волосами и сумела разделить их на пряди, девочка, глядя в зеркало поверх своей головы, спросила:
– Мариша, а это правда, что я – голубая кровь?
Нянька выронила гребенку.
– Что несешь хоть?
Но Асю было не так-то просто провести. Она хорошо знала Маришу, все оттенки ее голоса, все выражения круглого морщинистого лица. И теперь наблюдала за ней в осколок зеркала.
– Я все слышала. Я болела, а вы с портнихой говорили, что я – голубая кровь, потому что папенька любил графиню.
– Тьфу ты! Вот напридумала! При папеньке своем не вздумай хоть, не скажи!
– А чего ты испугалась, Мариша?
– Да с чего ты взяла, что я испугалась? В горячке ты была, привиделось тебе!
– Не бойся, Мариша, я папеньке не скажу. Я только хочу знать, это правда?
Нянька в сердцах бросила гребень и, переваливаясь, поковыляла к выходу.
Мариша в глазах Аси выглядела старой и толстой. Она вырастила двух старших детей хозяина и теперь ходила за младшими. Заодно свою ворчливую любовь распространяла и на Асю, хотя была не обязана.
Постепенно Ася привыкла к жизни в большом доме Сычевых. Хозяйка дома, фрау Марта, любила идеальный порядок во всем и поддерживала культ чистоты. В ее доме с утра до вечера натирали зеркала, чистили посуду и вытирали пыль.
В обязанности Аси входила помощь няне Марише, а также кое-какая работа в кухне. Отец доверял ей поначалу лишь начищать серебряные ложки и вилки, но некоторое время спустя она уже ловко управлялась с большими тарелками столового сервиза, чистила речным песком большие кастрюли, терла дресвой широкую парадную лестницу и мыла полы в нижнем этаже, у прислуги. Но ее манил верхний этаж, где жили хозяева и куда она могла подняться только по делу. Там, наверху, царила невиданная роскошь – на окнах висели тяжелые занавеси с кистями, кругом стояли кресла и диванчики, обитые точно такой же тканью, как и занавеси. У стены стояли высокие узкие часы с маятником, которые били каждые полчаса. В углу гостиной, на тумбочке, стоял волшебный ящик с чудным нездешним названием – герофон. К ящику прилагались картонные пластины с ровными дырочками. Пластины ставились дырочками на торчащие сверху иголочки, крутилась прилаженная сбоку ручка, и герофон издавал чудную музыку!
Герофоном пользовались по праздникам или же когда приходили гости.
Ася решила, что непременно, когда вырастет, устроит у себя такую же гостиную с музыкой.
Все было бы хорошо, если бы не гувернантка.
Воспитательница Анны и Эмили, Фрида Карловна, приехала в дом в то же лето, что и повар с дочкой, и сразу внесла изменения в прежние отношения.
