следуем за ней в кухню. Пока закипает старенький электрический чайник с треснувшим носиком, Анжелика закуривает сигарету. Тонкая длинная палочка дымится меж тонких длинных пальцев.
– Чего пришли-то?
– Хотим узнать больше, – говорю.
Еле сдерживаюсь, чтобы не оглянуться в сторону прихожей – кажется, это лицо все еще висит в зеркале, закрытое простыней.
– Все хотят знать больше, – отвечает Анжелика. – Понимают, что в знаниях только боль, но все равно хотят знать.
По спине ползут мурашки – оно ведь не в зеркале, это лицо. Оно у меня прямо за спиной, вот только если обернуться, ничего не увидишь.
– Мы не хотим знать так много, чтобы было больно, – говорит Багров. – Только то, что нас касается.
Чайник щелкает, Анжелика разливает кипяток по кружкам. К запаху курева примешивается запах апельсина и мяты.
– Вы садитесь, – кивает на свободные стулья. – Я расскажу.
Когда усаживаемся, она наклоняется над столом. Сигаретный дым вьется кольцами вокруг лица, путается в растрепанных рыжих прядях волос. Сейчас, когда нет макияжа, можно разглядеть глубокие морщинки-паутинки в уголках глаз и рта. Кожа желтая и тонкая, как пергамент.
– Это было ровно двадцать лет назад, – говорят потрескавшиеся губы. – Точно такой же дождливой осенью. Точнее, она стала дождливой сразу после того случая.
Миша тоже считает, что погода испортилась после нашего возвращения.
– Ученики старших классов пропали без следа среди бела дня. Их искали всем городом по закоулкам, оврагам и лесам. Во всех газетах только объявления о пропаже с фотографиями. Любимые дети, хорошие мальчики. Шумиха поднялась страшная. Только без толку – никого так и не нашли.
– Пока сами не вернулись? – спрашиваю.
– Именно, ровно через три дня. Они были удивлены всеобщему вниманию. Думали, все их разыгрывают, потому что никуда они не исчезали. Сказали, для них эти три дня не существовали, просто прошли и все. Им никто не поверил.
Переглядываемся с Максом.
– Вы там были? – спрашиваю. – Сами все видели?
Анжелика кивает:
– Один из пропавших был моим одноклассником. Все происходило на расстоянии вытянутой руки. Я успевала выслушать все сплетни и слухи, что рождались ежеминутно.
– А какие слухи рождались? – спрашиваю.
– Почти все были уверены, что они просто решили привлечь к себе внимание. Развлекались.
Снова переглядываемся с Максом.
– Но это только поначалу, – продолжает Анжелика. Сигарета истлела почти до фильтра, дым теперь пахнет паленым пластиком. – Пока не началось все это мракобесие.
– Какое? – шепчу.
Тонкие пальцы расплющивают сигарету о пепельницу, крохотные искры летят во все стороны. В кухне тихо, только Макс осторожно прихлебывает горячий чай, рассматривая обои с цветами, пожелтевшие от никотина. За окном – бесконечная серая
