не вырастет? Ты рассуждаешь как биолог, Лиза. Но для истории каждый человек имеет ценность. Ну, не станут они учёными и космонавтами. Но, может, встреча с дауном кому-то напомнит о милосердии. В конце концов, и даун может кого-то спасти в этой жизни…
Вот они вошли в большой зал музея. По росту – взрослые. Лица с немного детским выражением.
Толстушка – пирамидка на ножках.
Фанат в зенитовской шапочке протянул руку Костику
Другой счастливо улыбался. Точь-в-точь христианский проповедник.
У третьего было выпячено пузо, он держал на нём руки и изредка поглаживал.
На этот десяток даунов – две пастушки из собеса. Они застёгивали подопечным молнии, завязывали шнурки. Вытирали сопли.
– Дама сдавала в багаж… – Капитолина взяла в руки и показала детям большую куклу в старомодном пальто. – Знаете, что такое багаж?
– Диван… – Капитолина ткнула пальцем в диванчик девятнадцатого века.
Вдруг толстушка схватила куклу и прижала её к щеке. Руки у девочки задрожали, казалось, она вот-вот расплачется.
– Она у нас куклы любит, – пояснила сопровождающая.
– Чемодан… – нисколько не смутившись, продолжила Капитолина. – Где здесь чемодан?
Дауны удивлённо озирались. Капа полезла под стол и начала что-то увлечённо искать.
– Это саквояж. А это чемодан, – вытащила она два объёмных предмета.
– Че-мо-дан, – мычал проповедник, и зенитовский фанат за ним повторял.
– Вот молодцы! Давайте посмотрим, что в чемодане лежит. Кто-нибудь хочет открыть? – предлагала Капитолина. – Не получается? Смотри, вот так нажимаешь. Кто ещё хочет? Ты? Давай, я закрою ещё раз. Все хотят попробовать открыть чемодан? – Капитолина снова в центре внимания.
– Картиину, корзиину, картоонку…
Капа по очереди демонстрировала эти предметы.
– И маааленькую собачооонку… – из корзины извлеклась резиновая игрушка.
– Мииш-ка, – мычали проповедник и фанат.
Уши у пёсика, и вправду, казались медвежачьими.
Дальше Капитолина текста не помнила. Она произносила его по детской книжке, которая лежала всё в той же корзине.
На второй странице ей это надоело.
– Кто будет читать? Кто умеет?
Вызвался самый добродушный, с выпученным пузом.
Он произносил стихи по слогам. С блеском в глазах и жаждою одобрения. Вскоре к нему присоединились проповедник и кто-то из девушек.
Зенитовский фанат показывал большой палец вверх.
Капа хвалила чтецов и в паузах показывала предметы.
Когда дело дошло до подмены собачки, с телевизора Ольги Форш сняли большую фарфоровую овчарку.
Пройдя по рукам, овчарка осела под мышкой у проповедника.
– Разбойники! Воры! Уроды! Собака не той породы! – издала коронные выкрики Капитолина.
При этом она
