Казалось, ту такой результат вполне удовлетворил.
– Мари поведала мне о письме от вашей сестры, из которого вы и узнали о вашем имени. Получается, что вы из семьи аристократов с юга Герона. Мне так жаль, что теперь эти земли под игом Черного герцогства.
– От последствий войн страдают все, просто кто-то больше, а кто-то меньше. И сказываться эти последствия будут даже после того, как одна из сторон победит.
– Да, в этом вы правы, – со вздохом согласилась леди Блюр. – А кроме имени вашей сестры вам что-то известно о вашей семье? Других его членах?
– Нет, – с сожалением ответил я. – Я даже не знаю нашего фамильного имени. А также не знаю и того сумела ли моя сестра добраться до родового поместья, местоположение которого мне также неизвестно. Я очень надеюсь, что в распределительном пункте в Корвиде хоть что-то прояснится. Но до Корвида, к сожалению, нужно еще добраться.
– Вы попадете туда, господин Эдин, – слегка ободряющим тоном, слабо улыбнувшись, заверила меня леди Эсви. – Я верю в это и очень надеюсь, что случиться это в скором времени. Я не вижу причин задерживать вас в нашем форте. Правда у Харвина на это может быть иные взгляды. Впрочем, думаю и у него не найдется причин препятствовать вашему отъезду.
– Спасибо вам леди, – улыбнувшись поблагодарил я. – И за добрые слова, и за этот прекрасный напиток.
Я сделал движение чашкой сверху вниз, а затем поднес ее к губам и сделал глоток. Чай все еще был горячим и обжигал язык и небо.
– Вам не за что меня благодарить, – улыбка Эсви Блюр стала по матерински мягкой. – Разве только за чай. Но в этом больше заслуга Кэтлин, заварившей его для нас.
Мы весело рассмеялись, и даже настороженная до этого Мари немного расслабилась и улыбнулась. Дальнейшая наша беседа перетекла в более пространственные и отвлеченные темы. Эсви Блюр больше ни разу не спросила нас ни о плене, ни о сожженной герцоговчанами деревне, ни о том, что было до этого. Она просто рассказывала о повседневной жизни в форте, хвалила Ивею за то, что та преуспевает в рукоделие и вышивки, а также хорошо знает историю и прекрасно поет. При этом девушка то краснела, то бледнела, скромно опуская взор. Еще хуже ей стало, когда мать начала ругать Ивею перечисляя, по ее мнению, неподобающее поведению девушки поступки, которые та, якобы, иногда совершает. Впрочем, и нам с Мари тоже досталось. Я, по мнению леди Эсви, слишком уж налегал на вино, а Мари была невнимательна и должна была серьезнее относиться к своей персоне.
Разошлись мы уже когда начало смеркаться. Я, поблагодарив леди за их гостеприимство и хорошую компанию, отправился в свою комнату, получив при этом от леди Эсви напоминание о том, что вина я больше не получу. Мари вызвалась меня проводить.
Уже у дверей моей комнаты я пожелал девушке спокойного сна, хотя та и изъявляла желание немного посидеть со мной. Я, извинившись,
