голос, эпицентр вулкана,
Захлёстывает волнами и солью,
И среди ливня струнка замелькала
Нежданной вспышкой вешнего раздолья,
Что надрывая сердце, неустанно
Танцует новым стеблем и не тонет
В потоках оживлённого тумана,
Струится светом нежности и гонит
Меня туда, где впитывает рана
Рассвет, и небо ветренное ловит.
Меня взрывает яблоневый цвет.
Сгораю я в убийственном огне,
В блаженстве нежности. Оцепененья след
Не отпускает в штормовой волне
Приливов страсти. Небо исчерпав,
Стремится эхо за горящий круг, —
Там, травами пространство исчеркав,
Прохладой завлекает лунный луг.
Но я не вырвусь. Полыхает май,
Весенним естеством вершит полёт.
И нет конца огню. Лети, сгорай,
Вкушай благословенный дикий мёд.
Припадая в толпе к утомленному взгляду,
Я бегу в неземном волшебстве раствориться,
И мелькают какие-то глупые лица
И тоска их убожеской жизни, как яда.
Невостребован смысл в их пещерах и гротах,
И кротовые норы затрещин заушных
Ломят сало печное. Замасливать души —
Их удельная радость – бушует реторта.
Не со мной, не со мной эти шутки Фортуны,
Виртуозные замыслы счастья – апреля.
В парках судеб людских перевернуты урны —
Веселит дар защиты от южного хмеля.
Не мечтает Луна влиться в кольца Сатурна,
Но придется – со мной обещанья провидца
И березовый свет – с ним никак не проститься,
Если в тайне любви ландыш колоратурный
Вероятностью невероятного в мире.
Как сонет о восторге и миф о Шекспире.
Горят сердца. Оборван телефон.
Разомкнуты навеки ветви линии.
Стол. Лампа. Шоколадка. Письма Плиния.
И звон в ушах. И смерч со всех стон.
Взвихренный воздух оглашает вздох
свистульным выходом,
а выдох – в памяти,
и весь воздушный мост бы нам помог,
но спешка – снежная листва в пределах замети.
И мы ей отдаем заката окаём,
Но возвращаем в жизнь скворешниковым шепотом —
Секунду вздоха – в мир – во весь объем,
И волшебство любви мятежным ропотом
сопротивленья
и полётов над страной,
где мыслящий родник – один живой.
На вечерние
