стоя так близко к нему. Хорошие друзья. Надо ж такое придумать! Я не могла понять, то ли он настолько глуп, то ли надеялся, что я настолько глупа, поэтому решила устроить ему проверку.
– Вау, Том. Это… довольно громкое заявление.
Он важно выпятил грудь, как будто я сделала ему комплимент.
– Ну, мы получаем то, что даем, и я из тех, кто дает. А как насчет тебя?
– О да, – сухо ответила я. – Давать – это самое оно. – И, когда я уже приготовилась списать его со счетов как идиота, он встретился со мной взглядом, и его тон утратил всякую дружелюбность.
– Я рад слышать это от тебя, Джолин, действительно рад, потому что, думаю, ты могла бы давать немного больше. – Он демонстративно притянул маму обратно к себе. – Ты устала, так что мы сегодня не будем углубляться, но полагаю, что с таким отношением и небольшим ноу-хау от меня, – он постучал себя по виску, – мы будем очень счастливы.
Последнее, что я увидела, перед тем как скрыться в своей комнате, – это мамин обожающий взгляд, устремленный на Тома.
Позже вечером, когда в животе наконец улеглось, я сидела на кровати, изучая заявку на обучение в киношколе. Я практически все помнила наизусть: киношкола находилась в Лос-Анджелесе и работала все лето. Если бы меня приняли, я бы на три месяца оказалась на другом конце страны, вдали от родителей, не говоря уже о том, что мне посчастливилось бы проводить время на крупных студийных площадках – и не только смотреть фильмы, но и принимать участие в их создании.
Мне так этого хотелось, что кожу покалывало от предвкушения.
К сожалению, список требований сводил на нет всякое покалывание. Мне предстояло написать эссе о том, почему я хочу стать кинорежиссером и какие истории собираюсь рассказать на экране, получить рекомендательное письмо от кого-либо, кто мог бы «оценить мои творческие способности в отношении кино и кинопроизводства», и представить на конкурс три короткометражных фильма. С фильмами как раз проблем не было: у меня был снят первый музыкальный клип для «Ядовитого кальмара», по второму клипу я уже начала раскадровку, а третий проект, пока без сценария, как раз снимала с Адамом. Вся загвоздка в том, что в моей школе не преподавали курс кинематографии, поэтому я не могла обратиться ни к кому из учителей с просьбой о рекомендательном письме, а эссе висело на мне тяжелым бременем. Я знала, как рассказать историю визуально – мысленно видела ее еще до того, как брала в руки камеру, – но общение образами сильно отличалось от общения словами.
Впрочем, письмо и эссе были не самыми страшными препятствиями.
Перспектива моего отъезда на три месяца повергла бы в ужас моих родителей. Нетрудно догадаться, как они будут вопить, рвать на себе волосы и угрожать самоубийством. Из-за чего бы они стали драться не на жизнь, а на смерть, если бы меня не было рядом?
И еще: стоимость обучения. У папы были деньги. У мамы, вероятно, тоже, но как заставить их раскошелиться? Задача казалась мне совершенно непосильной,
