нную тюрьму. Холодные, грязные стены, полумрак и только свет люминесцентных ламп, который пробивался через слой грязи, освещал наш путь. Мы знали, что искать, но не знали, где. Это место сводило с ума. Порой мы забывали, где мы, и ощущали лишь страх, когда сердце начинает бешено колотиться, дыхание ускоряется, мышцы напрягаются до предела.
Оберег, что дал нам Эрик, сделал нас невидимыми для них. Но, Боже правый, те бедолаги, поддавшиеся его искушениям… Я видел молодую девушку, запертую в камере, которая билась в агонии, пыталась дотянуться до заветной чашки с водой, но не могла из-за цепей, что держали ее. Я хотел бы ей помочь, но не сейчас. Сейчас мы бессильны. В другой камере я видел мужчину, полного и голого, и тварь, что стояла над ним и, присосавшись огромным червеобразным хоботом к его рту. Руки человека были плотно прижаты худощавыми руками твари, ее физиономия была искривлена, будто череп твари специально измяли. Огромные три глаза, серые, как пепел, уставились в глаза беспомощного человека, а тот, в свою очередь, широко раскрыл их и, не моргая, смотрел на тварь, что присосалась к его рту. Я и представить не мог, что испытывал этот человек. Он не мог пошевелится, хотя было видно, что пытается, его кулаки были сжаты и дрожали. Его широко раскрытые глаза видели перед собой неизбежную страшную смерть, но он не переставал предпринимать хоть какие-то попытки спастись. В мгновение ока с мерзким бульканьем тварь начала высасывать из человека внутренности. Он моментально похудел, глаза впали в череп. Тварь просто встала над дергающимся пустым телом и издавала какие-то звуки своим хоботом. Видеть нас оно не могло, так что мы пошли дальше. Меня стошнило. Мои нервы сдавали, я больше не мог видеть смерть и страдания узников. Мы добрались до какой-то старой ржавой тяжелой двери и открыли ее. Перед нами возникли они. На секунду я испугался, но вспомнил про оберег. Его силы должно было хватить, чтобы мы добрались до нужного места. Но когда твари посмотрели на нас, я понял, что оберег больше не работал.
Глава 1: Тогда все было хорошо
Эта история началась, когда мы были детьми. Я не помню, как я познакомился с Вадином и Олафом, да и не нужно мне это помнить. Достаточно лишь того, что я знаю, а знаю я, что они в корне изменили мою жизнь. Возможно, точкой отсчета можно считать день нашего знакомства, но я бы предпочел считать день, когда я познакомился с Амилией. Да, лучше начать сначала. С самого начала.
Я жил с мамой и бабушкой в одном маленьком, непримечательном и бесперспективном городке, совершенно обыкновенном, на первый взгляд, но чтобы понять суть вещей, иногда нужно смотреть глубже. Бабушке было 60 лет, а маме 28, в то время как я был мелким шкетом восьмилеткой. Бабушка работала бухгалтером в администрации городка, и хоть ей давно пора было на пенсию, она любила эту работу и не желала уходить оттуда. После работы у нее даже хватало сил заниматься огородиком, на котором летом всегда можно было найти разные овощи. Но на что я всегда обращал внимание – это ягоды и фрукты. Малина, клубника, вишня, абрикос, все что душе угодно. Особо любил я ягоды по большей части не от вкуса, а от того, кем они были выращены. В летнее время я возвращался с улицы, уставший и грязный, и после ванны и ужина всегда видел старческие руки, аккуратно и ласково держащие пару ягод. Улыбка оголяла пожелтевшие зубы, а морщин становилось больше. Такие моменты хочется держать в памяти вечно. Мама же, вылитая бабушка, только молодая и с темными волосами, вместо седых, работала в детском саду, я в свое время был в ее группе. Отца я не видел никогда, но заботы матери и бабушки мне хватало. Нельзя сказать, что я был «выращен женщинами», они учили меня быть самостоятельным и мужественным, как умели. Их стойкость в шатком финансовом положении нашей семьи – вот что было настоящим мужеством. Случалось, что они могли не есть неделями, но отдавали мне все. Порой, мы не могли купить теплые вещи к зиме, и бабушка ночами вязала нам свитера.
Что касаемо меня, я, как и все, ходил в самую обыкновенную школу, где, возможно, и познакомился с Вадином и Олафом. Возможно… А возможно – это случилось на улице, так как жили мы не так далеко друг от друга. Я старался учится хорошо, делал домашние задания, не прогуливал уроки, а как их прогуливать, если дома мама могла устроить «вечер подсчета пауков в углу». В моем классе у меня было много друзей, в детстве я был общительным, но время шло, и после моего уезда из городка друзьями остались лишь Вадин и Олаф. Кстати о них. Олаф был старше меня на год, а Вадин был старше Олафа на год. Если бы меня попросили описать их по моим детским воспоминаниям, то про Олафа сразу на ум пришло бы «заика». Да, мой друг заикался из-за испуга в детстве. Насколько я помню, это было связано с собакой. Помимо этого я назвал бы его влечение ко всему необычному и хорошо развитую фантазию. Для меня он всегда был, эдаким, сказочным персонажем, потому что его белые волосы и немного выпученные глаза в совокупности с заиканием делали его более интересным, чем он был на самом деле, благодаря этому он мог легко и надолго отпечататься в памяти любого. Вадин был самым старшим и невольно своеобразным лидером нашей шайки, хоть я всегда считал нас всех равными, несмотря на возраст. Он был выше меня, был спортивным,
