Хакка на Эллирию замахнулся! Это вон те с виноградной лозой на ручках?
– Да-да, шесть уже под столом стоят. За ночь управился, осталось всего четыре, но, Тари, поверь, оно того стоит! Когда ещё златоземное сырьё в наших краях появится? Одному Хранителю известно, а он, как правило, немногословен.
– К слову, о Хранителе, пап… – Тар вдруг побледнел и сжался. – Я раньше никогда не спрашивал…
– Что? Как я справился с Ом’шу’нагок? – Вэлло сделался серьёзным и даже перестал вращать гончарный круг. – Ты же понимаешь, сын, рассказывать нельзя. Никому нельзя. Есть испытания, которые мы проходим в одиночку. Главное – ничего не бойся. Я буду рядом. Мы будем.
Из большой залы в мастерскую проник сладкий аромат коррука. За стеной послышался мягкий голос Таллилы, приглашавшей всех на утреннюю трапезу. Тар и Вэлло оставили разговор и пошли на зов. Зевая и прихрамывая, в зале появилась бабушка Омма. Откуда-то в дом влетела Олаи, растрёпанная и чумазая, словно лесной дух. Когда каждый занял своё место у очага, Таллила наполнила миски и раздала от старшего к младшему, как того требовал обычай.
– Этой ночью мне был сон, – отставив еду, сказала Омма. – Я видела дорожку из белого щебня, ведущую высоко в небо. Той дорожкой ходили звери и тени предков. Стало быть, скоро я вас покину.
Первым не выдержал Вэлло и захохотал так, что чуть не подавился. Потом его смех подхватили Тар и Олаи. Таллила ответила, стараясь не улыбаться.
– Мама, зачем тебе в Мир Снов? Рано ещё, ра-но! Лучше поешь с нами. Тем более, что ты уже который раз эту дорожку видишь, восьмой или девятый за год? Что-то не торопится Хранитель тебя забирать. Значит, не твои это сны и тревоги ни к чему.
Омма вздохнула, но всё-таки вернулась к каше.
– Ладно, не хотите верить, не надо, но я-то знаю, что видела…
Бабушка ответила без обиды, но подумала, что все они пока слишком молоды, чтобы разбираться в сновидениях. Затем она взглянула на Олаи и сразу заметила, что в волосах у девочки застряли листья и репейные колючки.
– А ты чего такая страшненькая, Оли? – спросила Омма. – Нет, ты глянь-ка: ступни чернющие, платье порвано. В деревне заметят такую, никто в жёны не возьмёт. Женихов-то, авось, днём с огнём не сыщешь?
– Не нужны мне никакие женихи! – возмутилась Олаи. – Меня Тари от них защищать будет. Правда, Тари?
Тар кивнул и тепло обнял сестру, догадываясь, что она перепачкана с ног до головы, потому что снова ходила в лес за макаддой.
Омма покачала головой, а потом прищурилась и перевела взгляд на внука, погружённого в мысли столь далёкие, что, казалось, будто души его вот-вот оставят тело.
– Тари, дорогой, будь так любезен, – начала бабушка, разминая ноющие колени, – пока ты ещё не превратился в горделивого мужчину, и пока я могу тобой командовать, уважь старуху.
Юноша
