наверху. После захвата Чехословакии немцы довольно широко используют этот трофей, переделанный под их калибр. До МГ-42 ему далеко, но если нарваться на хорошо замаскированную «Зброевку», можно оставить не один десяток трупов. До нашей «Зброевки» всего триста метров.
Сползаемся с Иваном и принимаем решение бить одновременно. Сначала по обоим МГ-42, а если успеем – по расчету «Зброевки». По два-три выстрела, чтобы комбат не бурчал, и сразу ползком в окопы. Ведяпин нервничает. Явно заметно. Да и я чувствую себя не слишком уютно. Мы еще никогда не подползали так близко к немецким позициям. Пора бы и перекусить, но аппетита у обоих нет. Хреновые предчувствия.
– Ладно, – зло прошептал Ведяпин. – Я стреляю по амбразуре первым. Ты сразу за мной. Постарайся в МГ еще одну-две пули всадить. Чешский «ручник» не трогаем. Пусть живет. А то погонишься за тремя зайцами…
Расползлись. Моя цель – худой пулеметчик в выемке бруствера. Шестикратное увеличение приближает ствол и лицо почти в упор. Я отчетливо вижу, что он не очень молод (по сравнению с моими восемнадцатью), лет за тридцать, а напарник у него крупный малый в теплой шинели. Трофейные часы тикают ровно и быстро, но время тянется невыносимо долго. Чего ждать? «Мой» фриц уже давно на прицеле. Хуже нет стрелять одновременно. Я вспоминаю тех двух снайперов, сгоревших под танком. Но мы же не собираемся прятаться под «бэтэшкой». Эта железяка на крайний случай. У нас с ночи подрыт в стене старой траншеи двойной глубокий окоп.
Над головой, на большой высоте, гудят наши бомбардировщики СБ-2. Две эскадрильи по девять самолетов в сопровождении восьми остроносых «Яковлевых». Двадцать шесть самолетов – не шутки! Кому-то из фрицев достанется. Я вовремя прекращаю глазеть на небо и приникаю к прицелу. Моя бессменная цель неподвижна, не стреляет. Опытный гад! Фрицы в доте уже выпустили не меньше сотни пуль. Выстрел щелкает неожиданно. Но я еще не готов, голова с каской уползла за вырез бруствера. Ну, вылезай, сволочь! Знакомое лицо появляется в тот момент, когда Ведяпин стреляет второй раз. Я, затаив дыхание, нажимаю на спуск. Худое лицо и большая каска исчезают. Уверен, что попал. На триста метров я не мог промахнуться. Пулемет на сошках так и остается стоять в нише.
Передний край немцев оживает. Лупят по всей цепи пулеметы, с воем начинают свой полет мины. Пока бьют наугад. Второй номер наконец рискует взяться за МГ. Мой слишком торопливый выстрел отваливает комок земли, и здоровяк исчезает. Вряд ли он скоро появится. Да еще свой новенький пулемет утянет. Я стреляю в МГ-42 дважды, целясь в казенник. Один раз попадаю точно. Пулемет подпрыгивает и заваливается набок. После бронебойной пули он вряд ли сгодится. Конечно, фрицы приволокут запасной пулемет, но спеси у них поубавится. Рыло будут высовывать с оглядкой.
Я жду Ивана. Он, кажется, тоже попал. Амбразура дота молчит. Пора сматываться. Нас наверняка засекли. С дальней позиции, метров с восьмисот, по нам бьет автоматическая пушка, выкладывая с характерным звуком «ду-ду-ду»
