поэт, тогда неведомый Кузнецову, его современник и будущий однополчанин, Семен Гудзенко написал иначе: «Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели…».
Те, кто вернулся, быть может, вправе упрекнуть себя за безоглядную, порой даже слепую веру. Но мы им, Спасителям Отечества в самую лихую годину – не судьи.
Старая истина гласит: пути Господни неисповедимы. Не случись беды, скорее всего Ника Кузнецов так и проучился бы в тюменском сельскохозяйственном техникуме положенных три года, избежал того жестокого удара, что едва не искалечил всю его жизнь, получил диплом. Затем, кто знает, мог продолжить образование и в знаменитой Тимирязевской академии, и уж, во всяком случае, долгие годы работать в Зауралье или в Сибири колхозным агрономом.
Судьба распорядилась иначе.
Еще в мае Ника получил тревожное письмо от Лиды. Младшая из сестер сообщала, что отец их, Иван Павлович, простудившись на молотьбе, тяжко занемог, уже и с постели не встает. Ждет только не дождется, когда Ника сдаст экзамены «а первый курс и приедет домой. Лида просила брата не задерживаться в Тюмени ни одного лишнего дня. А пятого июня и дома пришли почему-то две одинаковые телеграммы: папа накануне скончался от скоротечной чахотки всего в 56 лет.
Выехать сразу пассажирским поездом не удалось. Пришлось добираться до ближайшего «Четырнадцатого разъезда» на товарном, понятно, «зайцем», садиться и спрыгивать на ходу. В Зырянку Ника попал лишь на другой день после похорон.
Со смертью отца Ника оказался в семье за старшего мужика, выходит, за хозяина. По крестьянской традиции на его плечи теперь ложились все заботы о хозяйстве, хоть и порушенном изрядно за военные годы, но все ж почитавшимся крепким. Имела семья из шести человек двух рабочих лошадей, жеребенка, корову, двух телят и одну овцу. По любым меркам и здравому смыслу хозяйство могло считаться лишь середняцким, продукции дававшим лишь на собственное пропитание и уплату налогов.
Первым намерением Ники было – техникум оставить, заняться крестьянским делом. Но Анна Петровна, а за ней и Лида с Витей запротивились: «Отец, царствие ему небесное, – набожная мать перекрестилась на образа, – наказывал тебе, Никоша, учиться. Так тому и быть. А мы выдюжим, дождем тебя…».
В последних словах матери, всегда такой мягкой и уступчивой, прозвучала дотоле необычная твердость. На том и согласились. Однако Ника решил: коль так уж сложилось, надо перебираться ближе к дому, чтобы иметь возможность хоть в страдную пору помогать семье. Он снова сделал попытку поступить-таки в ТЛТ. В Тюмени к Нике отнеслись с пониманием. Выдали, хоть и с явным сожалением, документы.
Конкурс в ТЛТ в 1927 году был столь же велик, что и в предыдущем. Но на сей раз судьба была к Нике более благосклонна, сказалась и тюменская подготовка – его зачислили на первый курс. Кузнецов стал полноправным «короедом» – такое прозвище носили учащиеся техникума
