и подавно. Стыдно было? Наверное, да. Да и рассказывать-то было нечего – точнее, ничего интересного. Честное слово. Обычная студенческая вечеринка по поводу сдачи первой сессии в большой, свободной от родственников квартире. Красное вино, белое вино. Далида из магнитофона. Мальчик Паша из параллельной группы. Обычный мальчик, ничего примечательного. Не наглый, не громкий – скорее всего, не особенно опытный. Впрочем, думать надо бы было ей – так принято.
Удалились в свободную комнату. Зачем? Целоваться.
Паша робел, пыхтел, гладил ее потными руками. Было немного неловко, смешно, но не противно. Оба, как малые неумелые дети, стеснялись друг друга, робели. Так все и вышло – совсем не загадочно, не романтично. Обыденно, да…
Таня читала – так бывает. В общем, нечего обсуждать – что было, то было. Через пару дней встретила его в институтской столовой – кажется, он ее не узнал. Или – сделал вид, что не узнал? Смутился? Может быть, так. Чуть покраснел, столкнувшись с ней взглядом, и тут же отвел глаза.
Бывает! Мы странно встретились и странно разойдемся.
Я тоже забуду тебя, Паша! Вернее – забуду твое лицо. Губы твои забуду и руки. Запах забуду. Всего тебя, в общем хорошего… Я ни на что не претендую – поверь!
Но – вот что странно! Навсегда остался в памяти привкус дешевого белого вина «Апсны» и голос Далиды – навсегда, на всю жизнь.
Кстати, потом, спустя годы, сходства сына с отцом она не находила – во‐первых, не искала, а во‐вторых, почти не помнила Пашиного лица. Да и свет был неяркий.
Но слова плохого о нем – ни-ни! Никогда! Пусть будет здоров и счастлив! И еще – спасибо за Митьку!
Потом, конечно, было несладко – мама, папа, бабушка… Да… Лиля и Миша. Вся ее большая «семья» реагировала бурно. Разве что Миша был сдержан. Но что ему, собственно? Ему легче всех. А мама плакала и никак не могла поверить: «Таня? Моя Таня? И так? Так обойтись со всеми нами? Книжная девочка, удачная девочка? Моя послушная, спокойная и хорошая дочь? Гордость моя и надежда? Да, учудила… А что скажут люди? Нет, мне, конечно, почти наплевать… Но все-таки – что скажут люди?»
«Зоенька, какие люди? – переспрашивал Миша. – Какие там люди? На всех наплевать. Но как-то неловко – да, в самом деле… неправильно как-то – здесь я согласен».
Мама, очухавшись от первого ужаса, принималась кричать. Таня затыкала уши и уходила к себе. Мама рвалась в комнату, а Таня сидела на диване и смотрела в окно. Однажды ответила:
– Не мешай мне наслаждаться!
– Чем? – Обалдевшая мама застыла со сковородкой в руках.
– Счастьем! – просто ответила дочь и прошла мимо, слегка задев маму плечом.
Конечно, было жалко бабушку Олю – та разболелась от «дурных» новостей так, что почти не вставала.
Папа бросил маме коротко и жестко:
– Полюбуйся на плоды твоего, так сказать, воспитания!
Мама, конечно, ответила, да так, что…
Таня закрыла дверь в свою комнату – только б не слышать.
В Танину сторону папа почти не смотрел, будто брезговал.
И
