души он верил, что, в конце концов, она поймет, что он тоже человек, ничему человеческому не чуждый, хотя все, кроме него, слишком легко об этом забывали. Увидев ее в обществе Семена и Михаила, он закрылся в своей комнате и, уткнувшись в подушку, заплакал от безысходности, проклиная свои костыли.
А над деревней пламенеющим закатом солнца красовалось июньское небо. В теплых струях воздуха ощущалась радость, исходившая от юных сердец.
Увидев Настю с двумя ее ухажорами, ребята захлопали в ладоши.
– Наконец-то, сколько можно ждать? – воскликнула Любаша, – Адик уже успел наловить рыбы, пока вы прохлаждались, сейчас будем уху есть.
На берегу горел костер, и огонь оранжевыми языками облизывал котелок, висевший над ним, вокруг которого суетился Адик. Недалеко от костра расположились Вера и Любаша, а Шурочка прогуливалась по берегу с мечтательным видом, и вся светилась от счастья.
Вдруг Михаил бросился в воду и поплыл на середину реки. Отплыв от берега, он крикнул:
– Кто самый смелый? Плыви за мной!
– Ты думаешь, что ты у нас самый храбрый? – отозвалась Настя и, не задумываясь, кинулась в воду.
– Ребята, не заплывайте далеко, это опасно! – крикнула Шурочка.
Но Настя чувствовала себя в воде, как рыба, и очень быстро настигла Михаила.
– Ты плаваешь, как Русалка, – сказал он, – давай на перегонки к берегу.
– Ты проиграешь, – ответила Настя.
– А если выиграю, ты меня поцелуешь?
– Вот еще выдумал.
– Ну, хотя бы в щечку, договорились?
– Ладно, все равно проиграешь.
Шурочка стояла по колено в воде, наслаждаясь прохладной водой, и с нетерпением ждала их возвращения. Семен присел рядом с Верой и Любашей. А Адик, забыв про свою уху, бегал по берегу, размахивая руками, и кричал, подзадоривая пловцов. Настя оказалась победительницей в этом соревновании и радовалась, словно ребенок. Михаил скривил губы от досады, что лишился ее поцелуя. Еще некоторое время они, точно дети, громко смеялись и плескали руками воду друг на друга. Адик, довольный победой Насти, вернулся к костру, а Семен, пристально наблюдавший за происходящим, наклонился к Вере и шепнул ей на ухо:
– Как же ты терпишь все это? Или у вас все кончено с Михаилом? Он же откровенно волочится за Настей, или ты его больше не любишь?
Вера опустила глаза, и румянец растекся по ее щекам.
Когда Михаил и Настя вышли из воды, ужин был уже готов. Он представлял собой наваристую уху в чугунном котелке и картошку в мундире, запеченную на костре, а еще свежее молоко и вареники с земляникой, которые приготовила Клавдия для Шурочкиных друзей в честь ее дня рождения. Вечер был чудесным. Вода в речке подернулась небольшой рябью и словно дремала на закате дня, а легкий ветерок приносил ее свежий вкус и ароматный запах еды, казавшейся всем присутствующим необыкновенно вкусной.
Весь вечер Адик посматривал на Веру странным взглядом, он шутил, как всегда,
