становится тьмой.
Я стою над отцом, а он беспомощно лежит на полу. Что же я делаю? Что должен делать?
– Убить, – твердит голос сверху, – Убить страхи…
Я просыпаюсь.
Кэрин смотрит на меня в ужасе.
– Что с тобой, Радагас? Кошмары мучают твой сон?
– Да, это были кошмары. Но очень странные кошмары, – я стёр холодный пот со лба.
– Ты причитал во сне.
– Прости. Я тебя напугал, – я поцеловал Кэрин, она положила голову мне на плечо.
– А про что был кошмар? – спросила она.
Стены в опочивальне мерно светились, так же мерно, как капала вода в той пещере Чёрного Кряжа, и свет этот не раздражал глаз. Кровать была мягкая, и я почти сумел расслабиться.
Если бы не сон.
– Этот кошмар, – тихо произнёс я, – из моего прошлого. Но в этот раз сон повернул ход своего течения.
Кэрин смотрела на меня, а я всё продолжал говорить.
– Во сне я вижу страшную сцену былого. Отец убивает мою маму и младшего брата, Трибаса. Он вонзает кинжал в брата, а я смотрю на это, не в силах пошевелиться. Отец смотрит на меня дикими глазами и говорит, что со мной он разберётся позже, после того, как убьёт мать.
Я сжал кулаки.
– Не надо, Радагас, не вспоминай это и не говори…
– Нет, Кэрин, я должен.
И я продолжаю.
– Отец уходит в родительскую спальню. А я всё стою и смотрю, как умирает Трибас. Он тянет ко мне свои окровавленные ручонки. Его ладошки совсем маленькие, а пятна крови большие и тёмные, потому что кругом темно! Лишь блестит лезвие в животе дитя.
Трибас умирает. А я иду в спальню, услышав мамин крик.
Я как кукла-марионетка вхожу в спальню на не сгибающихся ногах. И вижу: отец стоит, тяжело дыша, над мёртвой матерью. Свет факела косо падает на предметы, освещая эту пугающую сцену. А тени предметов ползут куда-то вверх, к потолку, пытаясь вырваться наружу. А потом!.. Отец наступает на меня, его руки тянутся к моей шее. Но я кусаю руку, сильно кусаю, до крови. Отец в бешенстве кричит, что убьёт меня, а я убегаю вон.
Я замолчал, а Кэрин всё ещё смотрела в мои глаза. Я чувствовал её понимающий взгляд.
– Это горько, – сказала она, – Поэтому Танкрас должен умереть. Страшно и жестоко умереть!
– Да. Но…
– Что, любимый?
– Меня удивило, что сон сегодня изменился. Сегодня, сейчас! Краски поменялись местами, предметы исказились, всё изменило свою сущность! Будто два живописца договорились обменяться своей работой. Даже мы с отцом, Танкрасом, поменялись местами! Он лежал в страхе перед смертью, а я глыбой навис над ним…
– Не пугайся, Радагас, мой милый Радагас! – Кэрин обняла меня, дав ощутить тепло её тела.
– Нет, любовь моя, я не боюсь. Больше не боюсь!
Я взглянул в её карие блестевшие глаза.
– Раньше боялся. Отца, прошлого, боли, что терзала меня. Теперь не боюсь. Боль
