использовано. Растрёпанные волосы, поплывший макияж, раскрасневшаяся кожа. Но кто-то непременно найдёт в моём внешнем виде особенную красоту, в частности, во взгляде. Именно так блестят глаза женщины после умопомрачительного секса!
Дыхание перехватывает. Что-то гулко ёкает в груди и тотчас проваливается вниз, отзываясь тянущими спазмами внизу живота. Я жмурюсь, инстинктивно сжав ноги, пытаясь, во что бы то ни стало, прогнать стремительно возвращающеёся возбуждение.
Ненавижу! Ненавижу себя за это! За то, что каждый раз закрывая глаза, вижу его. За то, что цепенею от низкого, тягучего, точно жидкая карамель, голоса. За то, что не могу сопротивляться магическому взгляду сапфировых глаз.
Одним прикосновением он растоптал все мои постулаты, уничтожил волю, поработил разум. Самодовольный, жестокий садист, с самым пагубным способом давления – психологическим. Я и опомниться не успела, как всецело увязла в паутине его интриг, погребённая под разбитыми идеалами и невероятно соблазнительным мужским телом…
Он прекрасен! Боже, как же он прекрасен! Когда Картер входит в комнату – мир во вне перестаёт существовать. Он подавляет его своей энергетикой, он подавляет всех ею.
Был ли у меня шанс не попасться на крючок? Был, наверное… если бы я ответила «нет» на его «деловое» предложение. Но я согласилась. Алчность никого и никогда не доводила до добра, и моя меня сгубила. Став всего лишь поводом, она затянула в мир разврата и похоти, о котором прежде я не имела ни малейшего представления. Теперь же, совестливая мораль жалобно скулит, забитая в тёмный угол сознания, не в состоянии противостоять постыдным желаниям. Я слаба, безвольна и, как оказалось, порочна…
В висках набатом заходится пульс. Разум вновь подается грязным фантазиям! Голова кружится, руки до побелевших костяшек цепляются за края раковины из натурального камня.
Как избавиться от ядовитой одержимости?.. Одержимости человеком, которого всецело ненавидит сердце, но бескомпромиссно обожает тело?
Я до сих пор чувствую его руки на моих бёдрах! Как он настойчиво задирает платье, пытаясь добраться до нижнего белья. Как властно хватает за плечи, разворачивая к себе спиной, опрокидывает на постель. Как треплет волосы, яростно выдирая из них шпильки – он любит, когда те распущены. Вся суть этого мужчины заключалась в крайностях. Грубость граничит с нежностью. Хладнокровность со сдержанностью, почти безразличие, со страстной необузданностью. Бесстыдство в спальне с чёртовым благородством и статью за её пределами!
Он может вертеть мной как того пожелает… Оказываясь в его руках я теряю саму себя, слепо следуя инстинктам. И, возможно, в этом нет ничего зазорного: я не замужем, не скованна другими отношениями, но в основе нашей связи лежат деньги! Я пошла с ним из-за денег! Не потому, что Картер нравился мне или добивался моего расположения, а потому что он заплатил! И пусть наше соглашение не предполагало наличия интимной близости, я ощущаю себя шлюхой, в особенности, после того, что произошло.
Раздается стук в дверь. Я вздрагиваю, резким движением руки закрыв кран. Это он – дьявол в человеческом обличии, мой наниматель, а с недавнего времени любовник по совместительству – Майкл Картер.
Затаив дыхание, я вновь заглядываю себе в глаза, вслушиваясь в мужской голос, исполненный ледяным безразличием и даже пренебрежением, словно десятью минутами ранее тот не задыхался словами, шепча, как сильно меня хочет.
– Эмили, я должен идти. Твои услуги сегодня уже не понадобятся. Я скажу партнёрам, что ты устала и легла спать. Постарайся покинуть «МК – ХОТЕЛ» незамеченной. Платье и туфли можешь оставить себе, на кровати деньги на такси, машина приедет через несколько минут.
И всё… глухие шаги, звук хлопнувшей двери. Это то, что я заслужила? Платье за тысячу баксов, которое мне и надеть-то некуда, пару дизайнерских туфель, да сраную двадцатку на такси?.. Ему вообще знакомо такое понятие, как человечность?
Какой же Картер мудак! Или я дура?! Неужели думала, что если раздвину ноги, он вдруг потеплеет и из расчётливого бизнесмена превратится в бескорыстного филантропа? А может в том, чтобы нанять меня и заключалась его филантропия? Может быть на большее он просто по природе своей не способен? Тогда отчего бы не перетрахать всех турецких беженцев, которых поддерживает его благотворительный фонд?! Арррр! Жалкая! Ничтожная! Зависимая!
Выйдя из ванной, окинув взглядом пентхаус в одном из самых дорогих отелей Нью-Йорка, где прежде я и не надеялась оказаться в качестве гостьи, мне стало настолько обидно и противно от собственной слабости, что захотелось немедля содрать кожу. Что угодно, лишь бы не помнить жарких прикосновений и влажных губ, терзавших её последние полчаса.
На постели, измятой, скомканной, всё ещё пахнущей его телом, лежат двести долларов и моя обычная одежда – потрёпанные джинсы из масс-маркета, тёмный свитер, замшевая куртка на молнии (замша, конечно же, не натуральная).
– Постарайся
