им было против речей справедливых? Государь посмотрел на них, улыбнулся и сказал: «Таким-то образом, мои друзья! Если хотите, чтобы я был уверен в любви вашей ко мне, то любите моих подданных и будьте с ними совестнее, честнее и снисходительнее…»
– Ну и что же, подействовало?..
– Еще как, теперь те товары, к которым прежде приступу не было, по божеской цене продают… Пронял их, толстопузых, государь-батюшка…
– Если так, то чего же ты боишься за дядю?.. За ним, чай, вины особой нет, а из всего я вижу, что государь строг, но справедлив.
– И как еще справедлив, справедливее и быть нельзя…
– Вот видишь, ты сам согласен, а давеча меня испугал относительно дяди…
– А все боязно, больно это скоро случилось… Не ровен час…
– Посмотришь, что он скоро вернется и даже, быть может, с царскою милостью…
– Дай бог, кабы вашими устами да мед пить… А кофейку я вам подам… – заторопился Петрович и вышел из кабинета.
Хотя Виктор Павлович и успокаивал Петровича относительно внезапного увоза дяди генерал-губернатором, но на сердце у него тоже не было особенно покойно.
«Не ровен час!..» – припомнилось ему замечание Петровича. Что он будет тогда делать? Вся надежда его была на дядю… Его нет – и все может рушиться… Что предпримет он? У кого спросит совета? Как выпутается из беды?
«Примета эта верная…» – мелькнуло у него в голове.
Он вспомнил, что, поворотив на Большую Морскую, он увидал идущего горбуна.
Горбатые люди внушали ему какой-то панический страх, и встреча с ними всегда предвещала ему несчастие.
В воспоминаниях его раннего детства играл роль горбун, и, быть может, антипатия к ним и была впечатлением, произведенным на его детский мозг этим первым встреченным им в жизни горбуном.
Виктор Павлович стал ходить по кабинету и затем прошел в спальню.
Там был еще беспорядок.
Петрович, видимо, ошеломленный внезапным увозом своего барина, не привел в порядок этой комнаты.
Постель была раскрыта.
На столике около нее лежала французская книга.
Виктор Павлович машинально взял ее и стал перелистывать.
Это была «La conjuration de Venise, par Saint-Réal»[2].
Он заинтересовался книгой и, взяв ее с собой, снова прошел в кабинет.
Вскоре туда подал ему Петрович кофе со сливками и с печеньем. Виктор Павлович почти насильно принудил себя выпить чашку кофе и съесть сухарь.
Несмотря на то что он был с дороги, ему не хотелось есть. Отсутствие дяди его начинало беспокоить не на шутку.
«Может быть, Петрович знает!» – мелькнуло в его голове.
– Петрович! – крикнул он.
– Что прикажете? – появился тот из спальни, за уборку которой только что принялся.
– Похвисневы
Заговор Венеции в Сант-Реале (фр.).
