снова мамина спина, исчезающая за огромной тяжёлой дверью – стоял перед Вериными глазами, отдавался глухой болью в сердце. И царапал.
Психологи советуют: если в вашем детстве произошло травмирующее событие, которое до сих пор не даёт вам покоя, вернитесь в ту ситуацию. Возьмите себя маленького за ручку, прижмите его к себе, взрослому, и утешьте, как можете. Самыми ласковыми словами расскажите, что всё позади, и вы с ним, с собой маленьким. И теперь вы никогда и никому не дадите его в обиду. Вы навсегда с ним.
Маленькая Вера не понимала, почему она осталась одна так надолго, почему мама была дома, а она нет. Верочка боялась, что мама от неё избавилась, ведь в это время у неё появился любимый мужчина. Боялась, потому что врач соврала – сказала, что уколы назначают только непослушным детям, а ей назначила, хотя девочка вела себя самым лучшим образом! Верочка чувствовала себя брошенной. Обидно, страшно!
По совету психолога, Вера много лет спустя пошла в ту больницу. В своём воображении. Ей надо было быть там. И прожить страшные, напряжённые, сиротливые десять дней рядом с малышкой с огромными испуганными глазами, что жмётся к стене в широченном и бесконечном коридоре больницы. Взять её за руку и каждый день провожать в туалет, умывать, вытирать личико. Расчесывать длинные светлые волосики, делать красивые причёски. Помогать переодеться из пижамки в платьице и колготочки. Провожать в столовую на завтрак и, усаживая её на колени, помогать есть. А потом сопровождать на процедуры. Объяснить, что, к сожалению, лечение без уколов оказалось неэффективным, и врачам просто пришлось их назначить. Держать на руках, пока ставят укол, и утешать, поглаживая по спинке, потому что всё-таки больно. Отводить каждый вечер к столовой и смотреть с остальными хорошие фильмы, проводить время с ними тоже хорошо. А потом провожать к маме, которая бежала с работы поскорее, чтобы увидеться с дочкой и прочесть ещё одну главу из «Незнайки». И, когда маме приходилось уходить, снова брать маленькую ладошечку в свою руку и возвращаться в палату, чтобы поболтать о том, что сегодня было хорошего, и что мама рассказала о своём дне. Затем, переодевшись в пижаму, ложиться в кровать и с градусником подмышкой готовиться ко сну. И засыпать вместе, в обнимку с самой удивительной, храброй, доброй, жизнерадостной девочкой на свете.
Вера выписывала на бумагу всё, что накопилось в её сердце за тот период, и смывала солёными каплями написанные строки. Растворяясь в лужицах, они постепенно исчезали и из Вериной памяти. И больше не царапали.
Правда в том, что Милене Арсеньевне просто никак было не выкроить больше времени. Никак не достать из уставшей головы добрых слов и улыбок больше, чем было. Её принудила «система», ей необходимо было работать. И вопрос с больничным она, конечно, решала. Ей его не дали.
А Вера – может. Может заменить маму. И делает это. В своём воображении. В больнице, в ЛОР-отделении.
