Фердинанд с удовольствием ездил со всё ещё молодой и красивой женой на вечеринки, в непродолжительные путешествия. Ребенка на это время они оставляли на попечении свояченицы или приходящей прислуги. В жене он нуждался, как в женщине, а сына видел, как помеху для интимной жизни.
Хольгер подрастал, отец старел. Несмотря на крепкое здоровье и прежнюю активность, в шестьдесят пять лет Фердинанд решил уйти на заслуженный отдых, справедливо полагая, что поработал достаточно. Он хотел поездить с женой по свету, посмотреть страны, в которых не успел побывать, мечтал проводить с ней тихие вечера дома, чего недополучил в слишком суетливой жизни.
Хольгеру исполнился двадцать один год. Он окончил техническое училище, но рабочее место искать не торопился. Ему казалось, что его, как техника, пока не оценили, а браться за любую подвернувшуюся работу не хотел. Теперь семья Лоос втроём проводила целые дни дома, путаясь друг у друга под ногами и нервничая. Сын, выросший практически без отца, без его любви и внимания, смотрел на главу семьи, как на постороннего мужчину, посягающего на единственно родного и близкого ему человека – мать. На женщину, рядом с которой он вырос в любви и заботе. Она была для него не только матерью, но и единственной жизнью, которую он знал, любил, и менять ни в коем случае не собирался. Отец, обосновавшись дома, застал там незаметно выросшего сына, которого за сына совсем не признавал. Перед его глазами мелькал незнакомый, наглый молодой мужчина. Он посягал на его жену, его женщину, воровал её любовь, всецело принадлежащую только мужу.
Как два зверя, которые не могут поделить одно логово, отец и сын находились в состоянии непрекращающейся борьбы. Между ними постоянно происходили стычки с криками, оскорблениями и маханием рук. Фердинанд заставлял нелюбимого отпрыска искать отдельное жильё. В виде исключения, он предложил сыну хорошую доплату за переезд. Отец справедливо считал, что в двадцать один год сидеть на родительской шее стыдно. Хольгер не принимал справедливость отца, огрызался, ершился, уходил в себя, но съезжать из дома не собирался. У каждого из мужчин был свой интерес, оба дорожили комфортом устоявшегося уклада жизни. Никто из них, однако, не хотел признаваться, что между ними, как камень преткновения, стояла Марта. Отец и сын ревновали её друг к другу, каждый хотел завоевать её любовь и внимание только для себя. Чувства и переживания Марты их не интересовали. Это была мужская игра. Игра самцов за право власти над любовью самки.
День второго ноября Марта помнит во всех деталях. В тот день неожиданно лёг на землю белый пушистый снег и укрыл под собой пожухлую от холода траву. В наступающих зимних сумерках она пришла домой от подруги, которая пригласила ее на чай месяц назад. Она устояла у дверей своего дома и улыбалась, вспоминая встречу. Рука потянулась к звонку и нажала на кнопку. За дверью стояла тишина. Марта нетерпеливо потопала ногами о землю и открыла замок своим ключом. В тесной прихожей она положила сумку на стул, повесила пальто на крючок,
