ое торжество закончилось, смолкли звуки праздника, улеглась суета в особняке Энгин-бея и Халиме-ханым. Довольные гости, как и полагается, навеселе, поблагодарив хозяев и в очередной раз поздравив молодожёнов, постепенно разошлись. Теплый желтый свет фонарей освещал часть сада и двор, где прислуга до сих пор возилась с уборкой столов, позвякивая посудой. Служанки пусть негромко, но оживлённо обсуждали все подробности свадьбы – кушанья, наряды гостей, курьёзы и рассказанные истории, и, всенепременно – кто с кем танцевал. Ночные жители сада – цикады заполнили майскую ночь. Родители молодых потихоньку удалились спать. Совсем скоро всё в особняке утихнет.
Доктор Кенан, волнуясь, внес свою жену Мерьем в теперь уже ИХ спальню. Сестра Мерджан помогла всё устроить красиво и романтично: в комнате были и букеты цветов на столе и туалетном столике, и свечи вместо новомодного электричества (их особняк был одним из первых, куда оно «пришло» в Стамбуле), и бутылка «Шампанского» в ведерке со льдом. Считается, что закусывать его шоколадными конфетами – чуть ли не дурной тон, но Мерьем так любила лакомиться 1фонданами, что Кенан решил дополнить напиток ими. К тому же шоколад усиливает сексуальное желание, что в данной ситуации он счёл немаловажным.
В этот вечер семья и гости полностью отбросили мысли о том, что творится в предвоенной Европе, и как идут приготовления к неизбежной войне в родной стране. Даже предсказания приближающегося конца Османской империи, которыми пестрела вся периодика последних лет, не стали нынче темой застольных разговоров. На первом месте сегодня был долгожданный семейный праздник – свадьба доктора Кенана и его возлюбленной Мерьем.
Хорошо, что ещё до свадьбы жених как-то сподвиг Мерьем целоваться. Она уже не боялась, как прежде, что тот набросится на неё с поцелуями. При каждом удобном случае, оставшись наедине они предавались этому занятию. Но особенно горячо было, когда Кенану удавалось зажать её в укромном уголке, и убедившись, что никто не увидит, всем телом прижать к стене и с упоением впиться в медовые губки. Протолкнуться языком чуть глубже и целовать, целовать…долго…до головокружения. Как же трудно было отрываться от этого нектара! Самому потом оставалось ретироваться, для верности перекинув через руку пиджак или жилет, а потом долго приходить в чувство.
Сколько раз зарекался не раздразнивать себя так – уж лучше и вовсе не начинать…Да какой там! Всякий раз соблазн брал верх над осторожностью и благоразумием. На худой конец, иногда получалось сорвать быстрый поцелуй, на мгновение прильнув к губам своей малышки, если встречал её ненароком в коридорах особняка. Кенана радовало, что невеста заводится от его поцелуев, и даже отвечает им – сперва робко, потом всё смелее, входя во вкус и всё больше проникаясь сладостью момента. Благодаря этому, она хоть как-то была готова к таинству сегодняшней ночи.
Войдя в комнату с трепетом – он – от предвкушения предстоящего действа и ответственности за него, она – от ожидания чего-то нового, скорее, приятного, но неизвестного, молодожёны присели на кровать. Затем муж, по традиции, откинул фату от лица жены и страстно, но нежно поцеловал в губы.
– Поздравляю нас! Как же я мечтал об этом дне и этой минуте! Я так благодарен судьбе, что ты теперь со мной, – он достал из кармана красивую коробочку, в которой лежала цепочка с изумрудным кулоном, и опять же, по традиции, осторожно надел ей на шею, затем поправил волосы девушки и сам драгоценный кулон на её груди. Мерьем вся аж зарделась. Этот подарок считается как бы авансом – благодарностью мужа за то, что молодая жена преподносит ему свою девственность и отныне принадлежит ему.
– Что ж, давай отметим нашу свадьбу?! – предложил Кенан, открывая «Шампанское». Перед этим он слегка потряс бутылку, чтобы выстрелило эффектнее. Они и за ужином немного выпили, но то было уже несколько часов назад в суете праздника. Теперь же всё было более спокойно и интимно – исключительно для них. Молодые чокнулись хрустальными фужерами и выпили прохладный шипучий напиток (жених позаботился, чтобы это был не кислый сухой брют и не что-то совсем уж приторное, а полусладкая марка, которая понравится и даме). Мерьем с удовольствием выпила, а он уже держал наготове конфетку. Кенану не надо было закусывать – это всего лишь лёгкое шампанское, но он подыграл своей девочке, чтоб скормила ему вторую часть откушенной конфеты. И вот так, с шоколадным вкусом на губах, начал жадно целовать её, что называется «в засос». По ходу дела сбросил свадебный сюртук и развязал галстук-бабочку. Мерьем ответила его горячему поцелую. Выпускница французского пансиона догадывалась, что должно произойти между ними, но знала об этом лишь приблизительно. Никто из подруг пока не был замужем, кроме Мэри, с которой, однако, после отъезда той в Париж они не виделись. Сестрице Гюльсум лучше было и не напоминать о её брачном опыте…такое, скорее, захочется стереть из памяти, нежели с кем-то делиться. Мамы и тётушки в те времена не рассказывали подробностей об интимных отношениях между супругами. Всё, что сказала ей тетя Халиме было: «Только ничего не бойся… Всё будет хорошо… Так надо». А ЧЕГО не стоило бояться и КАК надо – Мерьем, увы, не совсем поняла. Поэтому невеста
Шоколадный десерт наподобие конфет
