Старший брат все еще сомневался, верно ли сложился пазл в голове его младшей сестры, несшейся в это замужество, как ураган.
– А вы, как думаете? – еще больше озадачила всех Эстер.
– Это ж надо было додуматься жениться в такой день, прости господи! – дама с белыми крашеными кудельками с эффектом «мокрых волос» ожесточенно обмахивала себя бумажным китайским веером. – Да еще в добавок обещают солнечное затмение!
Женщина произнесла это, ни к кому конкретно не обращаясь, демонстративно отдалившись от своей группы, сопровождавшей пару новобрачных.
– Когда? –Эстер повернулась к ней.
– Что, когда? – та даже не поняла, о чем спрашивает Эстер, настолько была занята своими мыслями. От каждого взмаха ее веера в стороны расходились волны приторно-сладких духов и недовольства всем происходящим.
– Затмение, когда?
– А я знаю? – устало ответила кудрявая блондинка, резко захлопнув складной веер.
Эстер машинально взглянула на прозрачный купол атриума, через который бешеным потоком лился солнечный свет. В фойе дворца бракосочетаний толпилось несколько пар, у каждой из которых было еще по десять-двадцать человек приглашенных. На улице стоял полуденный зной, а здесь, в помещении всех спасал кондиционер. Правда, и он, натужно подвывая, уже выбивался из последних сил, охлаждая застоявшийся теплый воздух.
Дама с веером была из «свиты» невесты, стоявшей поодаль в ожидании приглашения в зал церемоний. Она то и дело бросала презрительно-жалостливый взгляд на новобрачную, из-под белого гипюрового платья которой вызывающе выпирал шаровидный, как арбуз, живот.
В нескольких шагах от них теснилось немногочисленное семейство Эстер, которое вот-вот на законных правах приумножится родней ее избранника. Все были торжественно-взволнованны предстоящим. Отец старался выглядеть невозмутимым, но то и дело бросал на дочь пытливый взгляд.
Оскар им не понравился. Эстер это чувствовала с самого начала.
– Курите? – поинтересовался отец, открывая перед Оскаром после первого знакомства за ужином коробку с доминиканскими сигариллами «Montecristo». – Превосходный табак с привкусом ореха.
Сам-то Борис Робертович предпочитал трубку.
Оскар только протестующе замахал руками.
– Напрасно, молодой человек, – табак- отличное средство коммуникации, – не удержалась от комментария Маргарита Львовна, которая тоже на правах старой знакомой их семьи была вовлечена во все матримониальные дела Эстер.
– Ballantine’s или White Horse? – продолжила тестировать жениха Мириам, когда Эстер их познакомила.
Оскар почувствовал, что тут явно кроется какой-то подвох.
– Ботан, в школе стопроцентно была кликуха «жиробас», недостатки внешности компенсирует бешеным карьеризмом, – выдал свою безжалостную характеристику Марк. – Ты попала, сестренка! Он идеально подходит на роль маньяка-садиста.
«Сказал, словно таракана одним ударом к стене припечатал. И еще ржет!» – подумала тогда Эстер.
Оскар провалил свой экзамен по всем статьям.
Эстер, может, повезло чуть больше. Знакомство с родителями Оскара вышло как-то неожиданно, экспромтом, она даже толком подготовиться не успела.
«Главное не перепутать, – твердила Эстер про себя, вспоминая, что там Оскар рассказывал о своем семействе, – маманя у нас, значит, училка математики, а папаня – астролог. Или все же наоборот?»
Прямо с работы Оскар доставил ее за стол с винегретом и салатом оливье. Кстати, очень неплохими, отметила про себя Эстер. Овощи не переварены, оливкового масла без перебора, салат с двумя видами мяса, а не просто с колбасой, да еще к тому же майонез домашнего приготовления. Двенадцать баллов из десяти возможных, – оценила она готовку мамаши Оскара.
«ЗОЖница-математичка, – дала ей свое определение Эстер, – картошку на кубики резала, наверно, по линейке, ишь какие, все идеальной формы, ровные получились».
– А теперь, когда я выпила, позволю себе сказать, – осмелела его маман, допив стакан свежевыжатого апельсинового сока, на целый кувшин которого капнула наперсток водки.
«Зря только добро переводить», – с сожалением отметила Эстер, глядя на все эти опыты с напитками.
– Тебе этот свитер совершенно не подходит, – закончила свои откровения мать Оскара.
Такой «момент истины» показался Эстер неожиданным. Свой зеленый балахонистый джемпер Эстер вязала, наверное, год. Зареклась больше браться за спицы, потому работой своей особо дорожила.
– Да, он старый и совершенно несношаемый, – невозмутимо парировала Эстер, –
