э-та Дубинский виноват в смерти Пере-гаворщика, – Крот широко разевал рот, стараясь говорить внятно. Вот только перебрал он крепко – слова растягивались, рвались на куски, но продолжали терзать мою захмелевшую душу. Я смотрел на белую пену в уголках его рта, видел тонкую ниточку слюны, цепляющуюся за нижнюю губу. Растягиваясь, как и слова, она готова была сорваться вниз.
– Заткнись, сука!
Кулак рванулся вперед и, найдя небритую физиономию Крота, воткнулся в мощный квадратный подбородок. Противно хрястнула челюсть.
Я споткнулся. Теряя равновесие, непослушное тело мотнулось вслед за рукой и наступила серая пустота…
Похмелье
Черт, как спать хочется!
Выныривая из теплого небытия в болезненную реальность, я вытащил тяжелые ноги из-под старого байкового одеяла и пошевелил непослушными пальцами.
Ну, я вчера и набрался! Ничего не помню: как мужики разошлись, как спать улегся? Хотя, нет, приход майора помню. Вот они ругаются с Кротом, и тот тащит из-за пазухи пистолет. А дальше?
С трудом отрывая чугунную голову от подушки, я недовольно фыркнул. Пошамкал растрескавшимися пересохшими губами, шевельнул шершавым, покрытым вонючим налетом языком, напоминающим сейчас подошву старого сапога. В мозгах шелохнулся громадный кирпич, поселившийся там после вчерашней пьянки. Он, казалось, весь состоял из острых углов, которые топорщились во все стороны и, задевая мозги, вызывали резкие болевые спазмы. Невыносимые ощущения. Шевелиться не хочется.
Как эти заразные живут со своими болячками десятки лет, если здоровый мужик, выпив на сон грядущий пару стаканов крепкого пойла, без головной боли с утра встать не может? Посмотришь на бродящих за колючей проволокой задохликов, ходят как приведения, никогда не подумаешь, что каждый из них – страшный агрегат, смертельная машина, живой инкубатор, производящий вирусы, которые только и ждут, как бы вырваться наружу и найти новое пристанище для себя и своих родственников. И этот агрегат может функционировать не один год, выдавая на гора миллиарды миллиардов невидимых киллеров.
– Сержант Белов, вас вызывает майор Дубинский! – противно зашипел висевший на противоположной стене кубик радио-информатора. – Сержант Белов…
Резкие звуки разрывали мою голову на части. Кирпич в голове превратился в острое лезвие, которое резало мозг по живому. Я выпростал руку из-под выцветшего, местами протертого до дыр, одеяла, тяжело и протяжно вздохнул. Перевернулся набок, пошарил сонными глазами по полу.
Где же он?
А вот!
Тяжелый армейский ботинок внезапно оказался в моей руке, на секунду завис в воздухе, выцеливая источник мерзкого звука. Затем не приспособленный для полетов снаряд метнулся к стене.
Пластиковая коробка громко хрустнула. Радио хрюкнуло, издало короткий жалкий хрип и смолкло.
«Мастерство не пропьешь», – подумал я, когда
