голову и раскачиваясь.
– Максюшка, что с тобой? – испугалась Шура, опомнившись и бросаясь к сыну.
– Ты меня не лю-ю-бишь!! – голос Макса сорвался от слёз. – Я хочу жить дома, с тобой! Мама!! Зачем нам этот Илья?
– Я буду твоим папой, – вставил слово расстроенный мужчина.
– Мой папа в командировке! – выкрикнул, всхлипывая, Максим. Шура придумала для сына эту распространённую байку, и тот в неё верил. Во всяком случае, ему так было удобно. Когда мальчишки в школе обижали его, он грозился всё рассказать отцу, который вернётся и всех накажет. На самом деле в папе Макс не нуждался. Ну не понимал он, что делать с мужчинами! Мама – это друг, ласка, нежность. Мама – это всё, она вся растворилась в нём. Как же это прекрасно – знать, что ты настолько любим! Для чего ему папа? Ругать, заставлять менять розетки и помогать возиться с машиной, как у Кольки-одноклассника? Нет, Максу никакие такие папы не подходят. Лучше жить с мамочкой!
Шура растерянно молчала. Сцена напомнила ей эпизод из собственного детства, и она осознавала, что никакие уговоры тут не подействуют. В своё время она побывала на месте сына и знала, как страшно ему представить, что налаженная жизнь изменится. Женщина не могла решить, как ей поступить. Да, она выросла в неполной семье, и это наложило отпечаток на её характер. Родила ребёнка без отца, ни капельки от этого не страдая. Напротив, настоящая семья – с детьми, мамой, папой и бабушкой – расценивалась ею как нечто непонятное и слишком сложное. Шура не умела подстраиваться под другого человека. Отец всегда поступал так, как требовала дочь, и теперь она сама шла на поводу у собственного сына. Жаль, но ей, скорее всего, не удастся изменить эту родовую карму. Слишком много сил на это нужно. Да и зачем? Шуре неплохо жилось с папой, грех жаловаться на детство. И Макс вполне доволен тем, что растёт с мамой. Какой смысл менять сложившиеся устои? Нет, это выше всяких сил.
Запахло валерьянкой. Это Лариса Ивановна накапала себе успокоительных капель. Илья суетливо заметался между матерью, любимой и пасынком. А на Шуру напал какой- то ступор: вроде всё слышит, но как-то отстранённо, словно не с ней это происходит, а на экране телевизора демонстрируется кинофильм, который её никоим образом не касается.
Прекратив подвывать на манер раненой собачки, Максим успокоился и упрямо поджал губы. Лариса Ивановна попробовала разговорить его, но он упорно безмолвствовал. И без того замкнутый, с этого дня он отгородился от матери невидимой стеной, через которую она так и не сумела пробиться.
Ради сына Шуре пришлось разорвать отношения с Ильёй и его матерью. Её жизнь потекла в неспешном режиме: женщина смирилась, что близкие отношения с мужчинами ей заказаны, и на ухаживания противоположного пола больше не отвечала. Макс сменил гнев на милость, но ещё долго ожидал подвоха, оживляясь лишь в домашней обстановке.
Однажды Шура встретила
