инались почти с ностальгией.
И старушенция тоже была гадость! Совсем как ее бородавка. Да, у меня не хватало пары монет, но я же предложила помочь помыть посуду после постояльцев!
В общем, свободная жизнь не задалась от слова совсем.
Утром, сжимая мешок с двумя лямками, в котором болтались мои нехитрые сиротские пожитки, я думала, что впереди светлое будущее! В этом самом будущем я, озаренная лучами солнца, торжественно входила в Северные врата столицы, тотчас обзаводилась жильем, чуть позже работой, и буквально через недельку мне под ноги подворачивался и смысл жизни. Со смыслом жизни ведь всегда так и бывает, правда? Потому что пахать с утра до ночи без цели под носом как-то совсем грустно.
По факту все забуксовало сразу после проклятых Северных ворот.
Шел дождь, а меня не приняли уже пять постоялых дворов. Платы, которую я предлагала владельцам, совершенно не хватало, и приходилось искать жилье дальше.
Нет, конечно, парочка противных трактирщиков, многозначительно подмигивая, намекали на то, чем именно я могу компенсировать недостаток финансов! В момент, когда мне поступило уже третье подобное предложение, на этот раз от низенького ушлого старикашки, в ответ очень захотелось плюнуть прямо в его подмигивающий глаз, чтобы флирт у мужика навечно перешел в нервный тик.
Как жаль, что мой второй магический плекс не позволял никого проклясть! Я могла только лечить, и то… так себе, если честно.
Поэтому, получив очередной отказ теперь уже от женщины, я развернулась и, натянув капюшон посильнее, вышла обратно на дорогу.
– Ничего-ничего… – бубнила я, пытаясь успокоиться. После падения в отборную столичную грязюку с головы слетел капюшон, лента на прическе распустилась, и аккуратные пряди рассыпались по, кажется, уже насквозь промокшему плащу. Потемнев, светлые волосы, которые обычно лишь слегка отливали голубизной, превратились в лазурно-голубые, как кровь королей и мои надежды на светлое будущее. – Бедность – не порок, – продолжала бормотать я, а может, это и вовсе просто стучали мои зубы, начавшие от холода сыпать неуместными поговорками. У меня-то уже говорить и сил не было. – Порок – это гордыня, как у василисков, наглость, как у асуров, а еще… – Я на секунду замерла, бросив короткий взгляд через плечо на дверь постоялого двора. – Чудовищные бородавки на лице. А бедность – нет. Бедность – не порок.
С этими мыслями я спокойно продолжила путь. Прятаться от нещадно льющихся с неба прохладных струй не было никакого смысла – эдак только время потеряю и рискую к ночи вовсе остаться без жилья. А так, может быть, кто-то шибко жалостливый решится приютить меня – несчастную.
Шмыгнув носом, я поняла, что еще немного – и окончательно рухну в бездну отчаяния. Как бы я ни бодрилась, как бы ни старалась себя поддерживать, но когда на улице сумерки, а ты совсем одна в целом городе да и в целом мире, а кроме того – продрогла до костей…
В общем, при таких исходных условиях оставаться оптимистами могут только совсем чокнутые или наставники по личностному росту. Что, в принципе, одно и то же.
Так я и тащилась по мрачным улицам Унтара, который с каждой минутой становился все более негостеприимным. То тут, то там зажигались фонари, будто намекая, что добропорядочным девушкам уже давно пора сидеть в теплом доме, протянув ножки к огню.
Но у меня-то дома не было!
При мыслях о комфорте стало в два раза больше себя жалко.
Именно в этот момент путь мне преградила нога. И не обычная нога, а в сапоге. При этом в возмутительно белом сапоге, несмотря на ужасную грязищу и крайне отвратительный район!
Сразу же вспомнилось, как в этот миг выгляжу я сама. От моего невольного негодования несчастный ботинок не спасала даже его черная подошва.
Взгляд поднялся вверх, мимоходом заставляя меня удивляться странным светло-серым штанам, по которым причудливо расползался геометрический орнамент, и черной куртке с серебристой птицей на плече. И так мой взгляд скользил все выше и выше до тех пор, пока не добрался до лица человека, который столь нагло преградил мне дорогу. И там же он и застыл, не в силах оценить его необычную внешность, несколько скрытую глубоким капюшоном. Была видна лишь ослепительная улыбка алых губ, светлая кожа и длинные белые волосы, влажные концы которых высовывались из-под защиты куртки.
– Здравствуйте, девушка! – настолько радостно и лучезарно поздоровался этот тип, что я разом поняла: маньяк!
Только маньяки могут так счастливо улыбаться мокрым, потрепанным девушкам в темной подворотне.
Еще и глаза его ярко-зеленые сверкнули из тьмы капюшона.
– И вам добрый вечер.
Вежливость – наше все! Особенно в грязном углу незнакомого переулка в чужом городе.
– Вы,
