который читал мой отец в Оксфорде. Познания Питера Эшфорда произвели тогда на Патрика самое благоприятное впечатление, и он предложил ему стать ещё одним Искателем. Но то ли перспектива изучать следы магии в нашем мире, существование которой научно не доказано, показалась отцу слишком малообещающей, то ли он просто не мог поверить в её существование, но отец отказался. На этом их с Патриком знакомство, по сути, закончилось, хотя они ещё не раз встречались на разных научных встречах и мероприятиях исторических обществ, вроде того, которое планировалось завтра. Я не знала точно, поверили ли мои родители в существование магии, но к Патрику они относились вполне уважительно – ну нравится человеку заниматься своей теорией, и ради бога. Но каждый раз, когда я выполняла какую-то работу для «Общества Искателей», они испытывали лёгкую опаску, и я не могла сказать, по какой именно причине – потому ли, что здесь оказывалось замешано сверхъестественное, или потому, что я работала на человека, который верил в магию и, следовательно, был… мягко говоря… несколько странным?
И это они ещё не знают, что я сегодня не только дома со словарём сидела. Тогда эмоций было бы ещё больше.
– Он только сегодня позвонил. Как у вас?
Мои родители оба были историками. Отец занимался Возрождением, мама – восемнадцатым веком. Оба были учёными в полном смысле этого слова, и даже когда мы с Теей были маленькими, вместо сказок они рассказывали нам множество теорий и исторических фактов. Возможно, они пытались и нас с сестрой увести в то же русло. Меня – с переменным успехом, поскольку мне была ближе филология, а сестра и вовсе пошла своим путём, выбрав профессию врача. Родители, хоть и не сразу, но смирились с нашим выбором, и во время семейных обедов они продолжали обсуждать, что всё-таки случилось с маленькими принцами в Тауэре в 1483-м году, куда исчезла библиотека Александра Македонского и существовал ли на самом деле Святой Грааль. В этом учебном семестре они были в Турине, где в университете мать читала лекции, а отец писал диссертацию. Мы регулярно созванивались, делились новостями, и они время от времени звали нас к себе.
Съездить к ним, что ли, и вправду в гости? При одной только мысли об Италии – тёплой, солнечной, с синеющим над головой небом, красными черепичными крышами, мощёными улочками, апельсиновыми деревьями, тёмно-зелёными кипарисами и серебристой листвой оливковых деревьев, на душе словно тоже стало солнечнее.
«А с работой что прикажешь делать?» – кисло осведомился голосок в голове, и вместо залитого солнцем Турина я снова увидела перед собой чёрное лобовое стекло, по которому стекала вода. Семестр только начался, и с ним моя вторая работа, не имеющая никакого отношения к Патрику и «Искателям». Бросишь всё прямо так? Ты уж, дорогая, до лета подожди, а там у детей каникулы начнутся и можно будет строить какие-нибудь планы.
Мама в двух словах рассказала об их делах. Всё шло своим чередом – отец никак не мог найти подтверждение одной теории, которая могла перевернуть представление о правлении семьи Медичи
