взаимодействия с алéксами.
Я колебалась, пытаясь взвесить все «за» и «против». Если приму решение продолжать, то ответственность за непредвиденные последствия для моего разума целиком остаётся на мне. Прыжок в неизвестность без страховки и гарантий. А если выберу отступить, то так и не выясню принцип работы загадочной программы.
Да и чтоб мне забыть все языки программирования, если я не признаюсь самой себе: теперь мне важно разобраться не только в программе.
– Я не хочу останавливаться, – наконец, произнесла я, с твёрдой уверенностью глядя Грегу в глаза.
А он смотрел на меня так пристально, словно пытался взглядом просканировать мои истинные намерения. На какую-то секунду мне показалось, что Грег всё равно откажется продолжать сеансы и выставит меня за дверь. Однако он, наоборот, слегка кивнул головой, признавая, что наши договорённости в силе, и вернулся к столу с оборудованием. В этот момент я ощутила настоящую радость – лёгкое, почти невесомое, но очень тёплое чувство, от которого почему-то захотелось обнять своего продавца эмоций. Но вместо этого я притянула к себе Рика и зарылась лицом в его длинную, чуть жестковатую шерсть. Пес в ответ довольно заурчал и попробовал лизнуть моё лицо.
– Вообще-то ты повела себя крайне нелогично, решившись на продолжение сеансов, – задумчиво проговорил Грег.
– В чём же, по-твоему, нелогичность?
Грег отодвинул от себя «энцефалограф», а затем какое-то время молча смотрел на меня, словно решаясь. Наконец, после короткого вздоха он ответил:
– Люди, которые испытывают дискомфорт, столкнувшись с конфликтом идей и жизненных установок, обычно всеми силами стараются снизить степень такого конфликта. Проще говоря, ты сама должна была избегать дальнейших встреч со мной ради собственного спокойствия. Человеку жизненно необходимо поддерживать согласованность своих знаний о мире, поэтому люди готовы оправдывать свои заблуждения. Все мы – и эмпаты, и алéксы – идём на разные ухищрения, чтобы обмануть собственный ум. Но ты действуешь вопреки этому.
– Ты прав. Это делает меня в некотором смысле уязвимой, но я стремлюсь всегда оставаться честной сама с собой. Именно это толкает меня идти до конца сейчас.
– Вынужден признать, такая позиция достойна восхищения. Потому как она требует недюжинной смелости.
– Неужели эмоции действительно так страшны? – я пожала плечами.
– Нет. Страшно другое. Терять почву под ногами и наблюдать, как всё, во что ты верил, обращается в дым. Как белое становится чёрным, а ты перестаёшь верить сам себе.
Как странно: Грег опять с ювелирной точностью смог обозначить ощущения, которые одолевали меня во время размышления над снами и воспоминаниями о детстве. А ещё над рекламными слоганами, сопровождавшими жителя ОЕГ на каждом шагу.
– Когнитивный диссонанс у тебя возникает именно из-за того, что ты должна, а не хочешь, – помедлив, продолжил
