понял.
Прям все. И прям сразу.
– Ну что ты? Что ты? – ласково спрашивали со всех сторон, а меня продолжало трясти – мы ведь не хирурги, не пилоты, даже не пожарники. От нашей профессии не зависят ничьи жизни.
Боже, как это верно. И все же…
***
И вот я уже сижу за барной стойкой, передо мной стоит наполовину полная, запотевшая пивная кружка, мир вновь постепенно обретает свои естественные цвета, пережитое отваливается от меня жирными, грязными пластами-струпьями. Я курю, вяло рассматриваю выпивающий народ, расположившийся в зале – очень хочется отыскать какое-нибудь особенное, не лишенное приятности женское лицо, и чтобы это лицо, едва бы я его заприметил, тут же оказалось рядом, за стойкой. Завязалась бы беседа. Меня бы спросили что-то о роде моей деятельности, дабы как-то наладить диалог, а я бы ответил:
– Пожарник. А еще хирург. И пилот, но это так, самую малость. Да-да, все в одном.
Наверное, мне хочется любви. Или нет, любовь – это слишком возвышенно, сложно, да и дорого. Любовь в подобных декорациях подразумевает покупку дорогой выпивки, закуску, и после – вызов такси. И все это не для себя, конечно, а для объекта приложения своей любви. Мне же хочется простой и бесплатной женской ласки, звучания обращенного ко мне женского голоса, и еще чего-то теплого, святого, материнского что ли…
Задумчивый лысый бармен возится с пивными кранами, люди пьют и закусывают, тихо общаются, тоже курят. Кто-то смеётся, кто-то расплачивается и уходит, на секунду задержавшись в дверях, чтобы накинуть капюшон или заранее раскрыть зонт. Я, покорно бредя на поводу у своих мыслей, принимаюсь воображать некую особу, которая вот сейчас войдёт, повесит свое пальто на вешалку в углу, сядет за ближайший ко мне столик, смахнет несуществующую пылинку с подола вечернего платья, и…
Слева от меня на высокий барный стул грузно водружает себя толстый бородатый мужчина, пахнущий потом, луком и перегаром. Он заказывает пиво, шумно сопит и вертит косматой головой из стороны в сторону. Наши взгляды встречаются.
– Что смотришь?– вопрошает он недружелюбно, сипло.
– Так…– отвечаю, неопределенно пожав плечами.
– Ну ладно,– соглашается вдруг бородач,– смотри. Музыкант что ли?
Киваю- это он по моему футляру, стоящему рядом, сдедуктировал.
– На чем играешь?
– На виолончели.
– Типа как Ростропович?
– Иногда даже лучше.
– А что играешь?
– Разное.
– Ну типа?
Снова пожимаю плечами, сминаю в пепельнице сигарету, подношу к губам кружку.
– Я тоже играл когда-то. На пианине,– доверительно сообщает бородач, давая тем самым понять, что мы с ним, как минимум, одного поля ягоды.
Я киваю. В таких беседах лучше
