ждет… Чего? Я понимать должна:Страшит грядущее… Но как бы я любила!
Я сердца первоцвет, как тайну, сохранила…»
А он по-своему: «мила, но холодна».
XLIII
Божья коровка
«Лети туда, где суженый живет!»
Шепнула ты, – и божия коровка
По белым пальчикам забегала неловко.
Мигнула, поднялась… Слежу ее полет.
Над синевой реки чуть видная краснеет.
Слабеют крылышки… Она не долетит!
Твой взор, насмешливый и ласковый, горит,
И ветерок кудрями тихо веет…
За ней, за ней летят твои мечты,
Ты счастья ждешь. – А божия коровка
Уж тонет… Грустно мне. Но радостно плутовка
Смеется, светлая: «как легковерен ты!»
XLIV
Встреча
В стекла кареты твоей заглянули
Солнцеподобные желтые лики
И, лепестками качая, кивнули, —
И на шелку перекинулись блики.
Ты пробудилась, ты вздрогнула. Мигом
Окна спустила и поле вдыхала…
И, отвечая подсолнечным ликам,
Белым платочком приветно махала.
Встретилась в тряской телеге молодка.
Барышню мимо, дивясь, пропустила.
Стан над подсолнухом выгнулся четко.
Желтую голову ловко сломила.
XLV
Наши тени на снегах
Закачались, закивали.
Месяц – в бледных кружевах
Лик утонченной печали.
По межам бурьян горит
Переливными огнями;
Вдалеке как бы висит
Лес застывшими клубами.
Мы восходим на бугор,
Где сугроб завился башней.
Продолжаем разговор —
Неоконченный вчерашний.
Месяц в тонких кружевах
Мудрый череп преклоняет,
И признанье на губах
Так красиво замерзает.
И когда мы разошлись
Каждый с чуждыми мечтами,
Наши тени обнялись
И кружились над снегами…
XLVI
Старые девушки
I
Повесть немая о тягостной страде
Жалко загубленных дней —
Осеребренные белые пряди
В пышной прическе твоей.
Выпала чаша из рук золотая
И, убегая, звенит…
В дрожи пугливой руки прочитаю:
«Кто позабыл – позабыт».
Тайны коснусь я, тревожный и чуткий;
Что не прочту – допоют
Голуби пленные с пестрою грудкой, —
Девичьей спальни уют.
Жгучей пустыней Египта святого
Вспоена горькая трель.
Нежно воркуют, – и тайна былого —
Как золотая свирель.
II
Ты любила стихи и была горбатая.
Были резкие тени на желтом лице.
И часто мечтала ты, с тайной усладою,
О бале блестящем и жемчужном венце.
Ты днем закрывала ставень скрипучий,
Жалобно читала, запрокинув
