году, Гомолицкий прибег к такому странному обращению: «отче».
114
В повести «Бегство» ему соответствует персонаж по имени Генек.
115
В «Бегстве» 1950-х гг. старый кружок также получает карикатурное освещение, но термина «уединисты» нет: он заменен названием «онтологисты». См.: Leon Gomolicki, «Ucieczka», Proza. 2, str. 68, 71–78.
116
В. М. Лебедев, выступавший на вечерах «Скита» с 1923 г., был на семь лет старше Гомолицкого.
117
Вячеслав Лебедев, «Воспоминания о пражском “Ските”», «Скит». Прага. 1922–1940. Антология. Биографии. Документы, стр. 715.
118
«Теперь же я пробую исправлять – и ничего», – сообщает он.
119
См. письмо Гомолицкого к Бему от 22 сентября 1926.
120
Письмо Гомолицкого к Бему от 22 сентября 1926.
121
В связи с этим находилось и намерение отречься от «Тонита» (то есть силлаботонического стихосложения) – см. письма от 3 марта и 11 мая 1927.
122
В письме от 3 марта 1927 года к Бему он писал: «Необходимо дать хороший перевод Leaves of Grass и ряд статей о творце Новейшего Завета, так как эта удивительная книга есть прямое продолжение Евангелия и отстает от него так же, как Евангелие отстает от Пятикнижия».
123
Leon Gomolicki. Terapia przestrzenna (<Łódź>: Wydawnictwo Łódzkie, <1983>), str. 65–66; «Czasobranie», Proza. 1, str. 216–218; «Erotyk», Proza. 3, str. 377.
124
Многие стихотворения из Цветов Мории были созданы еще до революции.
125
Письмо к А. Л. Бему от 3 августа 1926.
126
См.: Maria Carlson. «No Religion Higher than Truth»: A History of the Theosophical Movment in Russia, 1875–1922, р. 194.
127
Uwe Betjen. Poetische Struktur und Ideengehalt in N. K. Rerichs «Cvety Morii» (Wiesbaden: Harrassowitz, 1995), SS. 19–20.
128
Напомним, что погружение Гомолицкого в теософское учение произошло после возвращения из Варшавы в Острог в 1922 г.
129
Впоследствии он от «рериховского наваждения» освободился. Печатая спустя десять лет сообщение о калифорнийском альманахе Земля Колумба, Гомолицкий с оттенком осуждения упомянул помещение там «морализирующей риторики» Рериха. См.: <Л. Гомолицкий>, «Земля Колумба», Меч, 1937, 13 марта, стр. 6.
130
В русскую литературу Рерих вводил поэтический стиль, служивший своего рода параллелью экзотической поэтике Тагора. Тагор стал идолом Европы в 1910-х годах и тогда же прославился в России, особенно в теософских кругах. Его сборник «жертвенных песнопений» Гитанджали вышел в 1914 г. в Москве и Петербурге сразу в нескольких русских переводах. См.: Т. В. Воронцова, «Тагор (Тхакур) Рабиндранат (1861–1941)», Литературная энциклопедия русского Зарубежья (1918–1940). Том 4. Русское Зарубежье и всемирная литература. Часть III. Р – Я (Москва, 2003), стр. 102–110. О чтении Тагора и даже попытках подражания свидетельствуют записи Гомолицкого в «Цветничке», посланные А. Л. Бему в конце декабря 1926.
131
