часах фосфорился час.Туман возникал с озер{122}.
И душу поэта посещает мир, новое смиренномудрое спокойствие:
Всех женщин всё равно не перелюбишь,
Всего вина не выпьешь всё равно…
Неосторожностью любовь погубишь:
Раз жизнь одна и счастье лишь одно{123}.
Северянин говорит: «Людское свойство таково, что не людей оно пугает»{124}. Посреди дикого мира моря, лесов и озер, бродя со своей удочкой-«тростинкой» и стихами, поэт чувствует себя Паном, задумавшимся вдалеке от суеты, катастроф и борьбы «так называемых людей», двуногих «сверхзверей». Возвращаясь же к ним, он теперь чувствует много горечи и находит бичующие и призывающие к «Человеку» слова:
Чем эти самые живут,
Что вот на паре ног проходят?
Пьют и едят, едят и пьют —
И в этой жизни смысл находят…
Надуть, нажиться, обокрасть,
Растлить, унизить, сделать больно…
Какая им иная страсть?
Ведь с них и этого довольно…{125}
Новая строгая манера чтения пришла со строгостью нового содержания стихов. За сдержанными размеренными словами чувствуется скрытая волнующая сила.
За Свободу!, 1931, № 294, 5 ноября, стр. 6. Подп.: Л.Г.
Довид Кнут
1
Я,
Довид-Ари бен Меир,
Сын Меира – Кто – Просвещает тьмы,
Рожденный у подножья Иваноса,
В краю обильном скудной мамалыги…
Я помню всё:
Пустыни Ханаана,
Пески и финики горячей Палестины,
Гортанный стон арабских караванов,
Ливанский кедр и скуку древних стен
Святого Ерушалайми.
И страшный час:
Обвал и треск, и грохоты Синая,
Когда в огне разверзлось с громом небо…
Я помню всё: скорбь вавилонских рек,
И скрип телег, и дребезги кинор,
И дым, и вонь отцовской бакалейки —
Айва, халва, чеснок и папушой, —
Где я стерег от пальцев молдаван
Заплесневелые рогали и тарань.
Я,
Довид-Ари бен Меир,
Тысячелетия бродившее вино,
Остановился на песке путей,
Чтобы сказать вам, братья, слово
Про тяжкий груз любови и тоски —
Блаженный груз моих тысячелетий{126}.
…………………..
Так Кнут начинает первую книгу своих стихов.
Он пришел к нам из своих тысячелетий и предъявляет свое метрическое свидетельство, в котором написана вся величественная история его народа.
Кнут прав в своей строгой торжественности, с которой он представляется нам, – судьба предъявила к нему строгие требования, наполнив его древнею кровью – вином, бродившим тысячелетия, и дав ему мудрое имя – отзвук святых имен.
Довид – псалмопевец, царь и мудрец, усмиривший своим пением Саула, победивший пращою великана Голиафа.
Ари – значит Лев; это символ духовной силы, благородной воли.
«Когда озеро спать легло…» (1930), 438.
«Голубой цветок».
«Девушка безымянная» (1923), 108.
«Их образ жизни» (1923), 204.
Цитаты сверены по изданию: Довид Кнут.
