апрельский закат уходили поля.Прозрачной прохладе весенней печали
Навзрыд соловьями гремела земля.
В сады над рекою падала с неба
Крутая и розовая луна,
В сады, опушенные розовым снегом,
Из города музыка шла и весна.
Ты помнишь, мы долго бродили с тобою.
В Клину за рекой загорались огни.
За музыкой шли мы, как шли за судьбою,
В огромном сверкающем мире одни.
23 января 1946
Публию Овидию Назону
О.Т.
Я Августа ничем не оскорбила,
Лукавой прелестью «Науки о любви»
Я целомудренных не соблазнила,
Но я делю изгнания твои.
Как ты, тоскую о далеком Риме,
О славных современниках скорблю,
Средь диких гетов вспоминаю имя,
Которое мучительно люблю.
Ты слушал жизнь взволнованного порта,
Катило море синюю волну,
И ты, изгнанник, письмами «Экс Понто»
В Рим посылал горячую весну.
А я брожу под нестерпимым ветром,
Где в далях скорбных залегли века,
И «Тристиа» торжественные метры
Скандирую бегущим облакам.
Нас разделяют два тысячелетья,
Но Август так же к нам неумолим,
И ни мольбою, ни ценою лести
Нас не вернут в великолепный Рим.
Я, как и ты, умру у диких гетов,
В степных просторах будет вечен сон —
Прими ж поклон от младшего поэта,
Поэт Великий, римлянин Назон.
20 ноября 1945
Первая встреча
Как пела тревожно скрипка,
И танго медлительно пело,
В воде отражалися липы
И столиков скатерти белые.
Как пахли тревожно розы
На столиках в синих бокалах,
Токая горячая бронза
В наполненных рюмках сверкала…
Я помню пушистый персик
И влажную кисть винограда,
И голос ваш, милый сверстник,
В аллеях Нескучного сада.
О, синее небо июля,
О, теплый и ласковый вечер —
В кафе в многолюдном гуле
С любимым первая встреча!
Осень 41 года
Гвидо
В печи полыхала солома
Червонным веселым огнем —
Пять тыщ километров от дома,
В изгнаньи. В краю чужом.
На ужин варилась картошка
И чайник тихонько пел.
В нахмуренное окошко
Осенний закат глядел.
Тебя я ждала с работы,
И ты возвращался домой,
Измученный нудной работой,
Усталый, голодный, больной.
Прекрасные руки пианиста
Тащили тяжелый мешок —
С пронзительным диким свистом
Сшибал тебя ветер с ног.
Плясала пыль на дороге
И плакали провода,
Но сбрасывались за порогом
Усталость, мешки, беда.
Ты
