воды…
Он прикусил губу, затем проговорил, четко чеканя слова:
– Только по отношению к тем, кто ведет себя столь безрассудно и упрямо.
Себастьяну следовало испытывать чувство раскаяния, он никогда раньше не говорил с женщиной без уважения и никогда не ругался. Но он не ощущал никакой вины. Стоя перед вдовой Йена, этой женщиной, которая напомнила Себастьяну о его потере, он не ощущал ничего, кроме страха, раздражения и желания уйти.
Затем Лия рассмеялась, и это тоже ужасно разозлило его.
– Вы думаете, я упрямая?
– Да.
– И безрассудная?
Он колебался, ее улыбка стала еще шире после его ответа. А он вовсе не хотел делать ничего, что сделало бы ее еще счастливее. Даже отказался забрать назад слова. Медленно беспокойно кивнул.
Солнце могло потускнеть от той радости, которая отразилась на лице Лии.
Себастьян нахмурился:
– Вы ужасно упрямая.
– О, послушайте, лорд Райтсли, – сказала она, опускаясь на колени, – вы не думаете, что безрассудство и упрямство лучше, чем послушание?
– Безрассудство часто приводит к дурным последствиям.
Она взглянула на него из-под густых ресниц. Если бы так сделала Анджела, это было бы соблазнительно. Лия Джордж тем не менее демонстрировала лишь нетерпимость и хитрость.
Себастьян безмолвно выругался.
– Как я уже сказал, мне не важно, что вы делаете у себя дома, но на людях вы должны придерживаться правил, чтобы правда не всплыла наружу.
– Я уже обещала не раскрывать ваш секрет. – Наконец она вытащила из кучи вещей небольшую книгу в кожаном переплете. – Тем не менее любопытно, как нужно вести себя дома, чтобы это можно было назвать безрассудством? Вышивать вверх ногами? Читать Библию в ванной? Что вы подразумеваете под безрассудством?
– Вы спрашиваете серьезно или просто хотите поддержать разговор?
И снова эта убийственная улыбка.
– Это вам, милорд, – сказала она и протянула ему толстую тетрадь в кожаном переплете.
Он осторожно взял ее.
– Это Йена?
– Я прочитала всего несколько страниц, но, кажется, это дневник, который он вел, когда был юношей. Хотя я сомневалась, следует ли мне передать его вам, думаю, вы единственный, кто может решить, хотите ли вы иметь что-то из его вещей или нет. Он упоминает здесь о вас.
Себастьян растерянно смотрел на кожаную обложку дневника: цвет потускнел, края страниц кое-где были порваны.
– И еще здесь булавка из Итона. Несколько газетных вырезок о законопроектах, которые вы поддержали в парламенте. Какой-то странный камень, хотя, честно говоря, я не знаю, нужен ли он вам.
Невзрачный серый камень, коричневый по краям, лежал на ее ладони, затянутой в черную перчатку.
Это была глупая выходка. Они были пьяны и бродили по аллеям Кембриджа,
